Джон, сопя вслух, и матерясь, (про себя) забрался на платформу в нижней части меньшего обруча. Вставил ступни в держаки. Руки просунул в скелетообразные тяги управления дроном-аватаром.
Думал он о том, что, возможно, и не стоило так завзято и «адаптивно» действовать на давешних симуляторах и Полигонах. Может, нужно было вкладывать поменьше фанатизма и злого азарта в свою «работу» на симуляторах. Тогда бы и посиживал сейчас в курилке. Или, полёживая на мягком лужке, грыз бы зелёненькую натуральную травинку – в оранжерее. Или даже потягивал штангу в спортзале. Или на симуляторе (Бесплатно, но женщина-эрзац!) или уж в борделе (Женщина натуральная, но стоит такое удовольствие – ничего себе…) «обрабатывал» «свою», привычную, или новую, цыпочку…
Да мало ли способов весело убить время на крейсере «Авраам Линкольн»!
Но вот такой у него дебильный характер. Не может он «работать» вполсилы. А азарт, похоже, достался в наследство от отца.
Которого он, впрочем, никогда не видел, и даже не знал.
Мать, когда он пытался выспрашивать, начинала подводить глаза к потолку, или опускать к полу, и бормотать что-то насчёт секретного сотрудника какой-то там сверхважной Правительственной Организации… Достаточно скоро Джон понял, что больше не хочет слушать эти, не то – сказки, не то – бредни.
Ну, «гульнула» разок его родительница – так и Бог с ней.
Зато он появился на свет…
Он терпеливо ждал, пока лаборанты, тихо переругиваясь по делу, и просто матерясь шёпотом уже просто так, одевают на него обвес наподобии парашютного. И присоединяют датчики и сенсоры управления на тело, закрепляя полосами резины: чтоб не отпали при любом характере движений и положений тела.
Но вот всё готово, и на голову, полностью закрыв поле зрения, опустился мыслешлем. Пневматика обивки мягко сделала «Пф-ф-фт!» и облегла череп, подстраиваясь под размер. Ремень под подбородком затянули:
– Не беспокоит, рядовой?
– Нет.
– Отлично. Приготовьтесь. Пять, четыре…
Пошёл отсчёт.
Он зябко поёжился: сейчас вылезут нанотрубки. И вонзятся в его выбритый почти наголо череп. Ощущения, конечно, неприятные, но… Он должен бы уже привыкнуть – в курс обучения входило не менее двадцати предварительных, и ста – «полных» подключений. И, разумеется, регулярные ежеквартальные контрольные проверки – уже тут. На борту. Чтоб, стало быть, не утратить навыков и сноровки. Там-то он и имел глупость…
Проявить свои «способности», мать их!..
А то – работал бы Клаус Шипперс. Капрал. Буквально готовый носом землю рыть, и лизать начальственные задницы, только бы поскорее получить очередную премию. И лычку. Дающую большую зарплату. И, соответственно, пенсию. До которой капралу всего-то – семь лет. Но вот что оказалось неподходящим у капрала – так это «адаптивность». Тесты упорно показывали, что он – консерватор, и как бы ни сложились внешние обстоятельства, и какими бы ни оказались условия, систематически действует исключительно «согласно Устава!» А это не всегда…
А точнее – почти никогда не помогает разведчику – именно Новы.
В шлеме заскрипело и запищало: трубки пошли. Ощущать, как их острые и холодные кончики вгрызаются в кожу, а затем и в череп – неприятно. Но – только первые десять секунд. Они же сейчас – «улучшены»! И шлемы модифицированы. И вовсе не из гуманности, как все «пользователи» отлично понимают. А для ускорения реакции и повышения скорости обработки информации. Словом, чтоб операторам, готовящимся сейчас принять руководство над его миссией, и персоналу Диспетчерской, где, «предвкушая», или нервно потирая тонкие нервные руки, собралось уже наверняка всё начальство научных отделов, да и дежурному Флотскому руководству – было лучше видно всё, что он увидит глазами дрона. И выдать соответствующие рекомендации.
Которые он вправе, (Вот уж – А-ли-лу-ия!) если посчитает нужным, и проигнорировать. Поскольку считается, что самому разведчику, на месте – виднее!
Хотя сейчас это соображение утешает слабо.
В мозгу засвербило – словно в ноздре, когда туда засовывают, например, пёрышко. (Случались у них в Учебке и такие ночные «приколы»!) Впрочем, это ощущение быстро прошло, и вот уже он, всё ещё ощущая, что настоящее тело висит где-то в недрах лаборатории, вселился в тело дрона-аватара. Правильней, конечно, было называть это создание – просто аватаром, но он привык именно к дрону.
Зрение словно галопом пробежало по чему-то вроде радужного тоннеля, затем всё вокруг взорвалось шикарным фейерверком цветных искр – словно салют на День Независимости! – и вот он снова видит.