Иван легко поднял венок вместе с Константином и они положили его к подножию. Так же они оба поправили черные, траурные ленты, спускающиеся по обе стороны.
Молчание которое было вокруг оглушало. Хотя со стороны слышались обычные каждодневные шумы города, но всем находящимся здесь казалось, что они находятся в вакууме.
Редкостное единодушие среди держав.
Альфред, отойдя в тень, почему-то, вспомнил поговорку гостя (он прекрасно владел языком противника, хоть и говорил немного с акцентом), что горе – не море, выпьешь до дна. И внимательно наблюдал за Брагинским и своим крестником.
Брагинский, с трудом вернув себя в привычное русло, нацепил маску полного безразличия и слабого подобия улыбки. Константин слегка нахмурился и прикусил губу: видимо, о чем-то серьезно задумался.
- Куда идем? – спросил Альфред у компании. Президенты, быстро с ними попрощавшись, поехали на совместные переговоры.
- Может, по городу погуляем? – предложил внезапно Константин. Они шли прочь от места, навевающего грусть, – кто лучше тебя знает его? Вы с отцом спокойно можете поговорить и на бегу.
Джонс открыто ему улыбнулся.
- Конечно, я ведь его и основал. Так же я согласен с тем, что самое нужное мы уже успели обсудить.
- Я тоже согласен с тобой, сын, – неожиданно согласился отец. – Пройдемся. Я давненько тут не был...
Прогулка по городу закончилась (ожидаемо) в Макдональдсе. Тут Константин всецело пожалел и отца, и себя самого. Им с трудом пришлось заставить себя съесть малую часть из того, что заказал им Джонс. Хотя Иван во всеуслышанье сообщал, что он не так уж и голоден.
Иван, проклиная Джонса на старославянском, отодрал себя от стула с трудом – мешал наполненный живот: Джонс все время(каждые несколько минут) подкладывал ему еды, мотивируя, что Иван сам очень зверски проголодался. В итоге есть все же пришлось.
Константин поел тоже изрядно – теперь надо после этого садиться на жесткую диету. Хотя крестный номер один, по хихиканью отца, готовить не умеет совсем ( “...у него черный пояс по котлетам – одной из них можно запросто потравить кучу народа. Оружие массового поражения... Желудка”).
На следующий, последний день их пребывания у крестного номер три, был вычеркнут один пункт, который доставлял неудобство обеим сторонам. В 2007 году досрочно погашен госдолг перед Соединёнными Штатами по сельхозкредиту 1998 года (343,25 млн долл.).
Довольный президент и не менее счастливый Брагинский (из-за того, что они улетают уже сегодня вечером), обменялись прощальными рукопожатиями, невольно скрепившими и их отношение друг к другу. Джонс был в самом благодушном своем настроении, так как денег у него в бюджете изрядно прибавилась.
Америка даже рвался пригласить крестника на еще одни каникулы и вместе с отцом (!), но Иван ярко сослался на запущенные дела, на Россию-матушку с ее экономикой и Альфред благоразумно отступил.
Константин отдал с грустным вздохом кредитку обратно. Альфред, неожиданно вернул ее ему со словами: ” Купишь себе подарок сам. Мне недосуг.” Глаза Константина от радости загорелись знакомым фиолетовым пламенем – и Джонс спешно отвернулся, скрывая от них обоих невольный холодок, прошедший по позвоночнику.
Иван, сидя в самолете, усмехнулся: ну все-таки Америка в конце-концов оказался порядочным крёстным.
Они улетали в Англию на обычном пассажирском самолете. Там их ждал крестный номер один, Артур Кёркленд...
Комментарий к Глава 6. Полет. Альфред Ф. Джонс. (1)”Дань в свете” (Tribute of Light) – мемориал, представляющий собой две группы прожекторов, направляющих в небо два вертикальных столба света в память о событиях 11 сентября 2001 года. Террористический акт 11 сентября 2001 года (иногда именуемый просто 9/11) — серия четырёх координированных самоубийственных террористических актов, произошедших в Соединённых Штатах Америки. Ответственность за эти атаки лежит на террористической организации «Аль-Каида»
====== Глава 7. Артур Кёркленд. Магия начинается. ======
Артур долго ждал этого момента. Надо же проследить, как Брагинский выполнил “работу”. Ведь по скайпу и по интернету много не покажешь. И интернет никогда не заменит живого человека. В Англии сам Иван не был очень давно...
Ожидая прилета обычного рейсового самолета, Кёркленд, стоя у стойки, окунулся с головой в воспоминания. Крестины.
Двухтысячный год.
Православный храм в центре Москвы, как и сама Москва, поражал своим великолепием и убранством. Артур много лет здесь не был. Прямо в аэропорту их всех встретила и сама столица России, ее воплощение, Москва.
Худая, очень ухоженная блондинка с великолепной фигурой и яркими, голубыми глазами, с холодной улыбкой, напомнившей самого Брагинского, проводила их всех в черную машину – лимузин с российскими флагами.
Трое, а это – Артур, Альфред и Яо (чему очень удивился Артур), уселись по разные стороны сидений в машине. Москва села между Яо и Альфредом и залезла в свой телефон с головой.
Яо был одет по-праздничному: роскошные, длинные, одежды алого, огненно-красного цвета, богато расшитые на восточный мотив. Тугой, из черной кожи, пояс. Его волосы туго затянуты лентами с расшитыми на них драконами. Он подчеркнуто не смотрел на Альфреда Ф. Джонса, что-то гомонившего по телефону, а Англию прожигал насквозь взглядом, в котором читалась неприкрытая злоба и ярость.
Он не забыл ни про Гонконг, ни про опиумные войны.
Машина быстро летела по шоссе, набитого машинами с народом. Народ за рулем желал летящей по свободному, заранее расчищенному от машин пути, правительственной тачке врезаться в кого-нибудь.
Англия уставился на свои колени.
- Приехали! – как-то весьма насмешливо через несколько минут отозвалась Москва.
Н-да. Россия, есть Россия.
Огромное, открытое пространство площади производило странный, почти мистический эффект. Хотелось невольно сжаться. Величие и размах.
Ступая по брусчатке вместе с Москвой, Артур заметил, что все трое приглашенных не сказали друг другу и слова. Один Альфред все еще трепался с кем-то по телефону, видимо давая указания. От Москвы не укрылось их настроение. И то, что они трое друг с другом не разговаривали.
Их по ковровой дорожке ввели в храм. Москва, прежде чем войти сюда, надела на голову косынку. Сама она была в синем платье с длинной юбкой, немного похожей на цыганскую.
В храме неожиданно было людно. Много самых разных мужчин и женщин, так же либо в косынках, как Москва, либо в накидках. Но вели себя все очень тихо, шепотом общаясь друг с другом. И ходили по неогороженному тяжелыми канатами месту.
Кёркленд осознал, что это все – крупнейшие города и Ивана, персонификации. Их было никак не менее тридцати.
В толпе он заметил Гилберта – они обменялись короткими кивками, Людвига, стоящего рядом с братом и Франциска. Их тоже пригласили, по-видимому. С ними рядом затесался Петербург. Еще он увидел Сербию, но тот, увидя их с Альфредом, быстро скрылся в толпе. Еще выделялась и Беларусь: на удивление вела себя тихо. И вообще ее облик без привычных, милых взгляду ножей как-то слишком попахивал “одомашниванием”.
Как только они ступили на порог храма, Артур почувствовал запах ладана и зажженных свечей. Многочисленные иконы сурово взирали на них, проходящих мимо. К счастью, они были других вероисповеданий, поэтому молиться тут им как бы не престало.
Но все же, все же... Уж больно суровые у них были лики.
Артуру все время казалось, что иконы живые, он чувствовал своей магией, своей кожей, сколько тут всего намешано. Что ни говори, намоленное веками место. Пламя, отбрасываемое горевшими свечками, отражалось бликами на роскошных окладах с драгоценными камнями и рамами.