- Опять? - ахнула ведунья.
- Опять. Снова. Всегда, - заверил ее хаш-эд и вдруг поцеловал с какой-то даже яростью. - Моя! - прервался он только для того, чтобы рыкнуть очевидное.
Ведунья в ответ обняла его, прижалась всем телом и... почувствовала, что оно меняется. Становится больше, растет, мышцы словно сталью наливаются. И угрожающее потрескивание одежных швов подтвердило, что девушке это не почудилось. Демон принимал теневой облик.
- Кушать хочется, - ляпнула Арха, от испуга не способная придумать ничего более вразумительного.
Дан немедленно ее отпустил, даже шагнул назад, отвернувшись и тряхнув головой.
- Извини, - голос его звучал глухо, с явно слышимыми рыкающими нотками, - я только представил, что ты... Извини...
Кажется, до ведуньи начало доходить, что именно демоны вкладывают в понятие «мое». И что для них значит, назвать кого-то своей собственностью. Но ее это почему-то не пугало, а, скорее, восхищало. Хотя, в рогатом ее все либо восхищало, либо в восторг приводило. И вот это пугало по-настоящему. Но лекарка решила, что сама с собой она как-нибудь потом разберётся.
Она подошла к лорду, обняв его за талию. И прижалась щекой к горячей - это даже через толстую кожу жилетки чувствовалось - спине.
- Данаш, ты, оказывается, не только самый лучший демон. Ты еще и самый глупый демон. Когда же ты поймешь, что мне никто кроме тебя не нужен, а? - протянула девушка. - Лучше бы подумал, как ты от меня избавляться будешь, когда я тебе надоем.
Лекарка почувствовала, как он расслабился. Словно внутри рогатого пружину отпустило. Он накрыл ее руки своей ладонью.
- И кто из нас тут глупый? - Арха не видела, но чувствовала, что он улыбается. - Я никогда тебя никуда не отпущу. Ты себе просто не представляешь, что это такое - быть со мной.
- Не представляю, но очень хочу узнать, - заверила его девушка и жалобно проскулила. - Но еще больше я хочу есть. Тут, у тебя в гостях, гостей кормят?
- Совсем девочку голодом заморил, стервец! Скока я тебе твердила? Сначала еда, а потом ужо и любови! Твердишь, твердишь ему, без толку! - сообщил кто-то ворчливо за их спинами.
Это было так неожиданно, что Арха мигом отскочила в угол - подальше от демона. Подобной прыти она от себя не ожидала.
***
Старенькая бесса, умильно подперев кулачком желтую, сморщенную, как печеное яблоко, щеку, строго провожала каждый кусок, который Арха отправляла в рот. Девушке казалось, что если она сама начнет отлынивать от поглощения завтрака, то старая кормилица примется ее кормить насильно. И хотя желудок ведуньи уже жалобно молил о пощаде, лекарка старательно очищала очередную тарелку.
- Ешь, ешь, детонька, - строго приказала кормилица. - Ты на этих не смотри, что ходют да костями погромыхивают. Данаш-то, чай, не пес - на мослы кидаться. Пущай его ледя травкой питается. А ты вот творожку с медом поешь. Да молочко пей. Ох, радость-то, краса девичья. Есть на чем душеньку отвести, мягонькая небось.
Арха едва этим самым творогом не подавилась. А Дан, демонстрируя подлую лордскую натуру, на помощь ей приходить даже и не собирался. Только хихикал тихонько, насмешливо поглядывая на девушку поверх простой глиняной кружки с молодым сидром.
Вообще, вся ситуация была несколько странной. С тех пор, как ведунья поняла, что для их первой романтической ночи рогатый выбрал дом собственной кормилицы, ощущение некоторой нереальности никак не покидало девушку. В том, что демоны большие оригиналы, она и раньше не сомневалась. Только не подозревала - насколько.
- И неча смущаться! - неожиданно разозлилась бесса, ткнув твердым, как карандаш, пальцем в лоб Архи. - Чай не дура! По глазкам вижу, что умненькая. Ты что же думаешь, он тебя сюды просто так приволок? Ничуть не бывало! Просто тута-то его в последнюю очередь разыскивать будут. А он, видать, с тобой подольше побыть хотел. Чего тут смущаться-то? Радоваться надобно.
Ведунья послушно попыталась порадоваться, косясь на веселящегося демона. Как не странно, у нее это получилось вполне искренне. Тем более что и старушка, и ее дом ей действительно нравились. И завтрак, если бы он не был таким обильным, доставил настоящее удовольствие.
А больше всего нравился сам рогатый. Арха с удивлением заметила, что он стал каким-то другим. Даже черты лица изменились, мягче сделались, не такими резкими казались. Плечи опустились расслаблено - обычно хаш-эд спину держал прямо, словно стальной стержень проглотил. И глаза стали мягче и, в тоже время, глубже. Сейчас Дан казался гораздо более живым, а не отлитым по форме идеального придворного и гвардейца. Пожалуй, его таким лекарка никогда не видела. И это ей особенно нравилось.