Виллемина была абсолютно права: мне понадобилось, я пожелала – и вот оно.
Норвуд даже несколько разочаровался:
– И демоны не выползли. Хотя, конечно…
Так-то вся наша рабочая команда считала, что «хотя, конечно»: мы устроили пробный обряд в цеху на верфи, чтобы тут и поправить ошибки, если найдутся. И народу присутствовало многовато. Но у меня были свои планы: я хотела ещё посмотреть, как оно пойдёт в присутствии толпы. Валору-то это было нипочём…
Пошло как по маслу.
Валор чуть замешкался сначала. Будто пытался сообразить, как сесть, – но всё-таки сел. Я ему руку подала – и он встал. И моргнул. И вообще – делал такие маленькие осторожные движения, будто проверял, как оно внутри кадавра.
Зрелище было из ряда вон выходящее. Над головой мы с Гленой здорово повозились – и я его будто узнала в лицо. Как-то это кукольное фарфоровое подкрашенное лицо высветилось душой изнутри, в серых стекляшках мысль появилась – я даже не ожидала, хоть с Тяпкой, в общем, случилось то же самое. Волосы мы ему сделали тоже узнаваемые – русые локоны ниже плеч по старинной моде. Он оглянулся, опустил ресницы – и потрясающе выглядело. Валор – и Валор. Тянуло за руку его подержать.
А он руку поднёс к глазам, осторожно сгибал-разгибал кисть.
Клай с большого зеркала снял брезент, которым мы его накрыли, чтобы обряд не сбить. И Валор осторожно пошёл к зеркалу. Не очень уверенно.
И остановился, глядя на себя, держась за края рамы.
Бронзовый, деревянный и каучуковый скелет с красивым и прямо живым фарфоровым лицом. Будь среди нас простецы, чтобы уж совсем простецы, – кто-нибудь обязательно удрал бы с воплями.
Я его тронула за локоть – и он чуть обернулся ко мне. Удивительно.
– Валор, – сказала я, – скажите что-нибудь, пожалуйста. Во-первых, надо органчик проверить, а во‑вторых, я уже в ужасе, что ничего не получилось и вам плохо. По лицу ведь теперь не поймёшь…
– Я улыбаюсь, деточка, – сказал Валор. – Не надо беспокоиться.
С голосом мы не угадали: голос был заметно ниже, чем его настоящий. Но интонация! Я чуть не разревелась прямо здесь и обняла его, не удержалась. Ткнулась головой в рёбра:
– Господи, Валор, это так отважно! Я вами восхищаюсь, горжусь, вы – чудесный.
И он тронул кончиками пальцев мои волосы – я чувствовала, как он осторожничает с каждым движением:
– Ну что же вы, деточка… Всё получилось замечательно, поверьте… даже лучше, чем я думал.
И у всех наших, клянусь Вечностью, отлегло от сердца. Сдержанность у команды как рукой сняло: Тяпка скакала вокруг, всем людям хотелось его коснуться, руки ему трясли, а он говорил:
– Легче, ради Сумерек, мессиры: я не уверен, что так можно и что вы не оторвёте… э… новые пальцы мне, – и я слышала в его голосе знакомую улыбку.
Виллемина в простеньком платьице в клеточку, государыня инкогнито, приподняла вуаль – и я поняла, что она тоже сдерживает слёзы:
– Мессир Валор, позвольте назвать вас героем! Я буду счастлива видеть вас в Малом Совете, ваш опыт бесценен.
И Валор поднёс к фарфоровым губам её руку – обозначил поцелуй:
– Признателен вам всей душой, тёмная государыня. И простите, ваше прекраснейшее величество, чувствую себя несколько неловко. Я никогда не был настолько… э… не одет… в присутствии леди.
До костей, ага. Шуточка как раз в духе Валора.
Мы его одели.
Первым делом – в очень странную штуковину, немного напоминающую корсет, только набитую ватой, послойно. Его новую плоть, так сказать. Кальсоны тоже были такие – с простроченными ватными вставками на ягодицах, бёдрах и икрах. И уже поверх – обычную одежду и сапоги.
И он снова взглянул на себя в зеркало. Уже выглядел на удивление не жутко: как оживший и одухотворившийся манекен или автоматон, что, конечно, тоже не то явление, о котором стоит рассказывать нервным дамам, но всё-таки не живой скелет.
– Скажите, деточка, – сказал Валор мне, – я вправду выгляжу несколько даже элегантно или мне это лишь показалось на радостях?
– Да обалденно вы выглядите, мессир Валор! – радостно заорал Райнор. – В сумерках и при свечах будете смотреться как живой человек.
– А как чувствуете себя? – спросил Клай. – Всё-таки должно быть очень странно, верно?