– Леди и мессиры, я улыбаюсь, – сказал Валор, и мне показалось, что это ужасно мило. – Чувствую себя очень странно, это верно, но позвольте отметить, мэтр Клай: я чувствую себя гораздо более живым, чем прежде. Я покинул Сумерки. Валор, барон Тиховодский из дома Поющих Ив, – не призрак, не утопленник и не вампир. К вашим услугам.
– Более живым, но не совсем живым, не так ли? – уточнила Вильма.
– Если ваше предобрейшее величество отмечает отсутствие у меня дыхания, – поклонился Валор, – то это мало беспокоит меня. Я ведь давно мёртв, я, признаться, давно отвык от него. Чувства зрения, слуха и обоняния почти не изменились: я осознаю, что вижу не стеклянными глазами, а слышу не фарфоровыми ушами, но по-прежнему – как бестелесная душа. Зато заметно и, право слово, восхитительно изменилось осязание и… э… право, не знаю, как назвать это чувство. Скажем, ощущение тела. Я не движу его, как когда-то мог бы двигать эти кости, – я двигаюсь в нём. Очевидно, прекраснейшая государыня, для живого человека это прискорбная иллюзия жизни, но для меня – наслаждение. Ощущаю себя. Ноги. Спину. Пальцы. Ощущаю и осознаю их движение. Их прикосновение к предметам – их реальное прикосновение к реальным предметам… Будь я поэтом, ваше прекрасное величество, – полагаю, объяснил бы лучше.
– А тело? – спросила я. – Вам удобно?
– Вы спрашиваете, по мерке ли пришлось, деточка? – спросил Валор, и я отчётливо услышала улыбку в голосе. Голос изрядно заменял выражение лица. – Лучше всего – руки и ноги. Пальцы. Это прекрасно. Локти и колени. Но я ощущаю некоторую скованность в плечах и вот здесь… э… лопатки? Ключицы? Спина сгибается не так легко, как я ожидал, но я уже не молод, – и я снова услышала улыбку. Валор коснулся пальцами фарфоровой маски. – Лицо… словно одеревенело, – он стукнул пальцем по скуле. – Но я наслаждаюсь движениями век и глаз. Мне представляется, что глазные яблоки когда-то двигались свободнее, но сейчас и эта свобода – чуть влево, чуть вправо – кажется мне восхитительной. И рот, челюсть. Мне кажется, что я говорю словно при жизни, хоть это и иллюзия. Я ощущаю, как в груди и гортани вибрирует этот механизм, ваш органчик, деточка, и эта вибрация напоминает мне слегка и дыхание, и сердцебиение. Это чрезвычайно приятно.
– Мы с вами, прекрасный мессир, завтра, на досуге, спинку посмотрим, – сказал мэтр Фогель. – И лопатки. Я вот только боюсь, не станет ли вам больно, если начну разбирать ваши кости.
Валор сдвинул манжету и протянул Фогелю руку. Фогель понял, взял его за запястье и чуть сдвинул шарнир: на пару миллиметров вперёд и назад.
– Нет, – сказал Валор. – Боли я не чувствую. Но ощущение… э… не очень приятное. То нервное ощущение, когда… хрустнешь пальцами, скажем… С другой стороны, дорогой мэтр Фогель, это ощущение тела, плоти, в какой-то мере – ощущение живого. Я его легко перенесу. В конце концов, ведь вы же вставляли органчик в милую собаку леди Карлы – и Тяпе это не повредило.
Я им любовалась. Мой Валор. Я забрала его у Сумерек – и радовалась как дурочка. В детстве мне так хотелось, чтобы Валор был живым, – и вот оно, почти.
В нашем лучшем из миров даже это может быть настоящим подарком. Почти – много-много лучше, чем никак.
А Валор поднял палец, предлагая всем послушать. Его кисти были так же хороши, как и у Райнора, а двигались даже лучше, – но я всё равно подумала, что недурно было бы предложить ему носить перчатки: иллюзия будет полнее.
– Между прочим, леди и мессиры, – сказал Валор, – я по-прежнему некромант. Я даже больше некромант, чем в Сумерках. Тогда я был вполне неприкаянным духом и дурным вампиром, Дар казался лишь памятью… а вот сейчас я его чувствую, – он положил руку на грудь, прислушиваясь к себе. – Я его помню… этот жар… – и взглянул на нас с Вильмой. – Кажется, я могу быть более полезен, чем мне представлялось раньше.
– Вы были полезны и в Сумерках, Валор, – вдруг услышала я голос адмирала Олгрена прямо под ухом. Силой вампира меня окатило внезапно, как лунной волной.
– Олгрен! – рявкнула я. – Да когда ж ты начнёшь вести себя учтиво, вампир! Подкрадываешься, как кошка!
Он поклонился, глядя на меня, но физиономия у него была совершенно хамская. Князь Сумерек, как подумаешь! Адмирал! Аристократизма – как на селёдке перламутра.
– Мы боялись помешать, тёмная леди, – сказал вампир тоном, который сам считал любезным. – А лично я даже рассчитывал на некоторую вашу признательность. Валор ведь покинул Сумерки и больше не греет нас.
– Хочешь вернуться в мир людей, пиратюга? – спросила я с ласковой улыбкой к большому удовольствию окружающих живых.
– Да Боже меня упаси! – ухмыльнулся Олгрен. – Не утруждайтесь, ради Сумерек, тёмная леди: мне и так прекрасно. Мне лишь хотелось удостовериться, что с моим другом Валором всё в порядке. А несчастных морячков он вам представит сам, раз уж Дар вернулся к нему в полной мере.