К подъезду подогнали грузовой экипаж, из него вытащили пару носилок – и медики отправились в дом, очевидно, чтобы забрать раненых в больницу. Жандарм подбежал помочь, загляделся на Валора и чуть не упал – остался стоять, так и глядя во все глаза. Подлетела одноконная коляска лихача, и только что упомянутый граф Заболотский спрыгнул с неё на ходу.
– Леди! – закричал он, ещё не подойдя. – Вы забыли о зеркале! Хорошо, что вспомнил мессир Валор, иначе – сколько бы времени потеряли.
– Да, – сказала я, – прости. Забыла. Они в доме – и остальные раненые ещё там. И Раш там. Попробуй чем-нибудь помочь, да?
Он кивнул и умчался внутрь.
– Леди Карла, – сказал Броук, – а почему интересно, что подонки сразу провалились в ад? Я, конечно, слабо разбираюсь в таких делах, но мне представлялось, что так обычно и бывает.
– Не то чтобы я сама была крупным специалистом, – сказала я, – но меня учил Валор. Он говорил, что если грешная душа понимает, что сейчас ей придётся тело покидать, – а ведь эти вполне понимали, правда? – она будет цепляться за юдоль как только сможет. Если уж не выйдет как-то увильнуть от смерти, то хоть отложить высшую кару. Среди духов полно всяких злыдней, которые потому и бродят неприкаянными призраками, что боятся Божьего суда как огня. А обычные нормальные люди, которым бояться нечего, у которых все грехи – житейские пустяки, те Вседержителю доверяют и уходят сразу.
Я взглянула на Валора. Вокруг него образовался широкий пустой круг. Работающие на развалинах честно пытались не обращать внимания на то, как Валор, сам по себе та ещё диковина, «говорит с пустотой», – но их взгляды, похоже, притягивала неведомая сила.
Мёртвой девушки и молодого коммерсанта рядом с ним уже не было, только чуть-чуть мерцал вокруг воздух. Остался только солидный мессир – но это, по-моему, потому что он хотел договорить. Дорассказать. Быть уверенным, что других людей не убьют, как его, – а может, передать последний привет жене или что-то в таком роде.
– Вот, – сказала я. – Почти все убитые уже покинули юдоль. Будут ждать заупокойных служб там, где нам уже не видно. Тем более что Валор их успокоил. Но убийц среди духов точно не было. Эти были – мученики, светлые, ясно же.
– Я думаю, вы уже составили свою версию о причинах, леди? – спросил очкастый алхимик.
– Ещё как составила, – сказала я хмуро. – Они были свято уверены, что идут в рай. Вот прямо в рай. Мессир Броук же сказал: они умирать пришли за Сердце Мира, самую святую и правильную ветвь Святого Ордена, за истину пришли умирать. И за золотой век, ну! За благое дело. А убивать – ведьмака, видимо. С них станется думать, что Раш – ведьмак. Небось, заодно и за счастье Прибережья умирали… мрази.
Второй алхимик присвистнул, а я подумала: эти – даже спокойнее меня. Я бы тут свистеть остереглась: дурная примета всё-таки.
– Да, – кивнул Броук. – Вы, похоже, правы, леди. Похоже. Даже очень похоже.
– Деточка! – окликнул меня Валор. – Тут Тяпа что-то роет.
– Простите, – сказала я Броуку и его алхимикам и пошла к Валору.
Тяпка рыла. Зарывалась носом куда-то под кусок стены, чихала – и копала-копала. Это было здорово странно, потому что обычно она копала не часто.
– Тяпка, что там? – окликнула я, подходя.
Тяпка подняла пыльную морду и гавкнула – лично мне.
– Что-то нашла, – сказал Валор. – Уважаемый мэтр, – окликнул он строителя, – хорошо бы сдвинуть этот камень.
Строитель покосился на Тяпку. Перевёл взгляд на Валора – и снова на Тяпку. Видимо, выводы делал.
– Может, живого под обломками чует? – предположил подошедший медик.
Он смотрел на Валора с любопытством, но без оторопи. Медики – тоже народ спокойный.
– Не думаю, – сказала я. – Думаю – зло. Чует зло.
Потом каменщики растаскивали камни, а Тяпка копалась в пыли, крутилась у них под ногами и отрывисто злобно гавкала. Разбитая голова без туловища и женская рука, до странности целая, в красивом браслете, мою собаку не заинтересовали, она рыла дальше – и люди копали дальше. И в конце концов она яростно залаяла на появившийся под слоем щебня обгорелый и разорванный по шву портфель.
Алхимики ошиблись: вот где была бомба. Не шикарный портфель это был, а довольно простой, грубой выделки, из тех, какие таскают на службу писари какие-нибудь или секретари всяких коллегий – мелкие сошки.
И Тяпка так его облаивала, рычала и всем телом показывала, что это зло злое, что я удивилась. Не понимала, что происходит с собакой, пока не взяла остатки портфеля в руки.
И ощутила то-оненький, еле заметный, почти несуществующий след ада. Не сильнее, чем запах давным-давно выветрившихся духов на бабушкиных письмах.