– Цветочки-лепесточки, – сказал Жейнар, тронув обложку книги.
– Для вас, прекрасный мессир, у меня тоже кое-что есть, – улыбнулась Виллемина. – Записки Хорна Великодольского «О противодействии силам ада». Что-то подсказывает мне, что вас это должно заинтересовать.
– Да ещё бы! – на радостях Жейнар завопил, как малое дитя, которому дали что-то очень сладкое, и охнул, потому что открыть рот пришлось слишком резко. – Это же вот прямо – у меня слов нет, государыня! – продолжал он тише, почти не разжимая губ. – Ведь именно про этого Хорна говорили, что он сам с серьёзным Даром, ничего, что Преосвященный? Впрочем, что за дело! Он ведь из Великого Дола – значит, Преосвященный при Иерархе Междугорском был, совсем другой разговор.
– Да, – кивнула Виллемина. – Это некромантский трактат. Хорн принял сан, но рассматривал Сумерки с точки зрения человека с Даром, поэтому его труд имеет особую ценность.
– Это же не единственный экземпляр, не дай Бог? – спросил Жейнар. – Вообще-то не выглядит древней инкунабулой…
Опередил меня – меня-то это тоже интересовало. Я сама ещё не успела дочитать до конца: всё время на что-то отвлекалась.
– Нет, – сказала Виллемина. – Три экземпляра привёз дядюшка Гунтар, для нашей работы, и это современные копии. Одну я отдала его святейшеству Агриэлу, он просил. Его святейшество считает, что эта книга – серьёзное исследование с правильных позиций, но достать текст целиком не смог: труды Хорна строжайше запрещены в Перелесье и Святой Земле. Я думаю, что у нас их тоже изымали. А последняя копия – в типографии. Мы сделаем сто экземпляров. На всякий случай.
У меня отлегло от сердца.
– Ах, какими же пустяками занимаюсь я со своими цветами и покровами! – улыбнулась Мельда.
– Красота, между прочим, недурной способ бороться со злом, – сказала я. – Не вообще всякая, а рукотворная красота – когда человек что-то создаёт из любви. Эти цветы на священных покровах – они ведь не просто так, они имеют смысл, Мельда. Там, в книге, наверняка написано: для света сердечного – это не пустые слова.
– Мне очень жаль, что мы с вами мало знакомы, леди Карла, – сказала Мельда. – Мне хочется сражаться со злом вместе с вами – а я могу только вышивать цветы.
– Ещё познакомимся ближе, – сказала я. – А цветы – вышивайте. В нашей команде у каждого – свой талант. Вы вот восстанавливаете старинные покровы – может, это Господь увидит и одобрит, это тоже важно.
У нас уютное утро было: после того как мы навестили семью Раша, у меня сильно отлегло от сердца. Будто удалось как-то поправить…
Очень относительно поправить.
Потому что мёртвым-то не поможешь.
А я поймала себя на мысли, что уже прикидываю потери, как на войне. И что это кошмарно цинично: погибла любимая подружка Мельды, это ужасно, но если бы погибла Мельда – было бы хуже. Раш бы, наверное, некоторое время не мог работать – а сейчас важно, чтобы он работал. Поэтому – повезло нам, да.
Так рассуждать мне было внове и противно, но оно само выплывало – и меня грызла совесть.
А Виллемина меня отвлекала неожиданными вопросами.
– Дорогая Карла, – сказала она, улыбаясь, – вот Жейнар сказал, что не бывает некромантов с очаровательными лицами… но наш драгоценный друг Валор очень хорош собой. Во всяком случае, в облике вампира у него были очень красивое лицо, осанка словно у гвардейского капитана, стройная фигура… Мессир Валор – уникум, некромант, обошедшийся без клейма Тьмы?
– Ничего он не уникум, – сказала я. – Сейчас он и вовсе – одно сплошное клеймо.
– Но раньше? – настаивала Вильма.
– Государыня, да вы же любопытны, фи! – не удержалась я и прыснула.
– О Карла, дорогая! – простонала Вильма. – Теперь любопытство меня убьёт, а спросить у самого мессира Валора я не посмею.
– А мне почём же знать? – я сделала самую постную мину. – Если клеймо не на лице…
– Но ты же знаешь?
– Да ладно, знаю, – сказала я. – Я же видела его призрак в истлевших лохмотьях, я всё про него знаю. У него справа под рёбрами росли три пальца. Не спрашивай, как это возможно. Выглядело это просто чудовищно – так что, я думаю, ты сделаешь очень разумно, если не станешь его расспрашивать.
– Боже мой, – вздохнула Вильма. – Я – любопытная, мне нет прощения, я никогда не заговорю об этом с Валором. И никто не заговорит. У него теперь искусственное тело, но без изъяна. Пусть все думают, что мессир Валор – исключение из правил.
– Пусть, – сказала я. – Иногда клеймо – уж чересчур… ну, ты понимаешь.