– И будем тянуть время дальше! – подхватила я. – И дотянем до лета, например, чтобы дитя точно не простудилось. А тогда уже никто не определит с такой уж ювелирной точностью, когда этот младенец родился.
– О! – радостно воскликнул Броук. – Хороший уход, помощь лучших медиков, молитвы Элии и его святейшества – вот ребёнок и окреп. Бывает же такое, верно?
– Конечно, бывает, – подтвердил Валор невероятно авторитетным тоном. – А где сейчас младенец?
– У меня, – сказал Сейл. – С ним отличная проверенная кормилица и моя жена.
– Я хочу посмотреть, – сказала Виллемина.
– Нечего ребёнка таскать туда-сюда по улице, а тем более – тебе к мессиру Сейлу ездить, – сказала я. – Болтать будут. Попрошу адмирала, пусть кто-нибудь из вампиров принесёт дитя сюда сквозь зеркало и так же доставит обратно. Для конспирации.
– Адмирала?! – поразился Сейл.
– Князя вампиров, – сказала я. – Он был адмиралом при жизни – лет пятьсот назад или около того.
– Вампиров просить… – Сейл, похоже, сильно усомнился.
Возразить хотели разом Броук, Валор и Виллемина, но я опередила:
– Да бросьте вы, мессир! Дитя – некромант! Заодно и поглядим, что и как у него с Даром.
На том мы и остановились.
Сейл ушёл заниматься ребёнком и прочими медицинскими делами. Броук остался.
Виллемина сама долила кавойе в его чашку.
– Предчувствие подсказывает мне, – сказала она, улыбаясь, – что вам ещё есть чем меня удивить, драгоценный мессир Броук. Удивляйте! Сегодня я морально готова почти ко всему.
– Мне телеграфируют из приграничных областей, государыня, – сказал Броук. – Во-первых, в последнее время к нам из Девятиозерья въезжает очень много самой разной публики. Не у каждого и виза есть, я уж не говорю о разрешении на пересечение границ. Многие из них – с семьями, желают принять подданство. На моей памяти такого не было никогда. Бегут от ада, не иначе.
Виллемина задумалась.
– Быть может, – сказала она медленно, – нам стоит выдавать одиноким беглецам временный вид на жительство? Например, на год? С тем чтобы через год они обратились в жандармерию?.. Но те, кто приехал с детьми, мне кажется, могут получить подданство сразу, как вы полагаете, мессир Броук?
– Многим из них жить нечем, – сказал Броук. – Те, кто мог это себе позволить, как-то устраиваются, снимают жильё, а вот голытьба… Сейчас холодно, своих бедолаг обогреть бы. Мы связались с местными властями, но наши провинции – не такое уж золотое дно. Тем более – Жемчужный Мол. Люди ютятся в каких-то сараях, шалашах… У кого-то лошади, которых кормить нечем, дохнут. Я понимаю, что это не наше дело, но Господь взирает. Не хватало ещё, чтобы у них там случился повальный тиф и мор – перед самой войной.
– Мне нужен мессир Раш, – сказала Виллемина. – Я поняла вас, прекраснейший мессир Броук, мы с этим справимся. Сегодня же вечером мы направим туда помощь.
– Есть ещё один момент, – сказал Броук. – Некроманты на границе.
– Ничего себе! – закричала я. – Из Перелесья?
– Из Девятиозерья, леди Карла, – сказал Броук. – Мне телеграфировали, что за последнюю неделю с таможни в жандармерию перенаправлены пятеро, называющие, мол, себя некромантами. Там наши кадры не слишком разбираются в этом деле, только получили распоряжение оказывать содействие. Что с ними делать, государыня?
– А что они сами хотят? – спросила Виллемина.
– Обратились к таможенникам, а потом – к жандармам, – сказал Броук. – Принять подданство, а в идеале – поступить на службу.
– Отлично! – воскликнула Виллемина. – Они тоже читают наши газеты. Пусть их сопроводят в столицу. В общем, прекрасное соотношение: две хорошие новости на одну плохую.
– Но плохая – уж совсем плохая, прекрасная государыня, – сказал Броук. – Начнётся война с адом – аукнутся нам эти девятиозерцы, которые успеют на нашей земле замёрзнуть или с голоду помереть…
– Святее Иерарха мы всё равно быть не сможем, – улыбнулась Виллемина. – Но что сможем – непременно сделаем, дорогой Броук. Отдыхайте, пожалуйста, а перед этим пошлите за Рашем.
Броук раскланялся и вышел.
– Любопытно, – сказал Валор, – Я, конечно, не бывал при дворе при жизни, но мне представляется, что тогда мало кто из свиты государя Эрвина настолько глубоко к сердцу принял бы беды простого люда, да ещё и пришлого. Мессир Броук меня удивил. Любопытно: что так смягчило нравы – течение времени или Божья Волна?
– Раз не везде, – сказала я, – значит, Божья Волна. Люди – они такие: пока не прилетит, никто и не почешется.