У меня прямо от души отлегло. Мимо обученной собаки бомбу во Дворец не пронесут. Норис тут же взялся всё это организовывать, а я ушла к Валору рыться в книгах.
Мы с ним, правда, ни до чего конкретного в тот день не дорылись. Будто те, кто жил в мире людей, старались в мир нелюдей не лезть: ни русалок, ни драконов, ни лесных тварей никто толком не описал. Кое-какие ценные фактики мы нашли только в странной книжке, почти тетрадке, без начала и конца. Кто был автор этой писанины, когда её сочинили, можно ли этому написанному доверять – с ходу было не разобраться. Мы только подумали, что писал междугорец, наверное, и сравнительно недавно, потому что у них каллиграфия такая: верхушки заглавных букв, как хвостики у цифры «семь». И текст оказался ничего себе – где его можно было разобрать, потому что местами автор переходил на шифр из кружочков, квадратиков, крючков и загогулин.
Мы думали, алхимический. Позвали Ольгера через зеркало, показали ему – он сказал: нет. У алхимиков всего Севера общая система обозначений. Ничего похожего на эти крючочки. Загадка. Зато там были алхимические формулы, надписанные как «от ожогов», «прикрыть от огня», «защита зеркала», «слюна дракона» – как раз по Ольгеровой части. А по нашей – пара звёздочек, описанных как знаки, запирающие драконий огонь.
Там вообще довольно много всего было о драконах, урывками, будто кто-то делал заметки между прочим. И вот прямо автор подчёркивал двойной чертой: для некромантов – опасно, опасно, опасно, но сам он, похоже, имел с драконами дело. Если так, то от его записок брезжила какая-то польза.
Когда синева за окнами сгустилась до чернильной темноты и снег пошёл, за мной забежала Друзелла.
– Леди Карлу ждёт государыня.
– Идите, деточка, – сказал Валор. – Я ещё почитаю. Мне кажется, в этих знаках есть нечто и дельное, и ценное.
– Пойдёмте вместе, – сказала я. – Дочитаете потом. Вильма освободилась, близится полночь – значит, мы вместе посмотрим на младенчика.
Мы поднялись в нашу с Вильмой заветную гостиную. Моя королева сидела в своём любимом кресле, откинувшись назад и опустив плечи, – я поняла, что устала она смертельно.
– Дорогая Карла, мессир Валор, у меня отличные новости, – сказала Виллемина, улыбнувшись так, что я поняла: улыбается тоже почти через силу. – Мы отправили на Жемчужный Мол продовольствие, тёплые вещи и фураж для лошадей беглецов по железной дороге. Эшелон придёт к утру. Его святейшество телеграфировал мне, что женщин, детей и больных разместили частью в странноприимных домах при монастырях, частью на постоялых дворах – и за это заплатил Святой Орден. На таможне теперь дежурят святые наставники. Если кому-то из беглецов требуется помощь или утешение – им сразу говорят, куда ехать дальше и к кому обратиться.
– Вправду отличные новости, – сказала я. – Да шикарные просто!
– Это ещё что! – Виллемина махнула рукой. – Мы с мессиром Рашем отправили туда вербовщиков с больших заводов. Если среди беглецов есть рабочие – их тут же и наймут, нам сейчас нужны рабочие руки. Тогда им уже не понадобится милостыня: будет у них и пища, и кров. Я надеюсь, что все потихоньку приживутся.
– И после такого дня ты ещё хочешь посмотреть на младенца? – спросила я. – Тебе поспать бы, дорогая.
– Хочу. – Виллемина сделала комичную капризную гримаску. – Я имею право посмотреть на своего сына? Даже если он ещё и не родился – всё равно! Моя королевская воля, вот.
– Ладно, – я вытащила нож, который теперь таскала в скрытых ножнах на рукаве. – Сейчас пригласим адмирала.
Я даже сказать ничего не успела – Олгрен вышел из зеркала. Видимо, при жизни он так чуял ром, как сейчас – мою кровь.
– Тёмная государыня, тёмная леди – моё почтение, – выдал он якобы любезно. – Привет, Валор, рад и тебе.
Виллемина просияла, Валор ответил поклоном, а я протянула адмиралу руку с порезом:
– Рада видеть.
– Ого! – Олгрен поднял бровь. – Здесь от меня чего-то хотят. Когда бедной рыбке предлагают угощение, внутри него обычно крючок.
– Ну хочу, но это пустяк, – сказала я. – Ты мог бы пронести сквозь зеркало живого младенца?
Олгрен взглянул на меня – и расхохотался:
– Шутить изволите, тёмная леди! По зыбким дорогам – живое дитя? Вы ж получите окоченелый трупик! Льдов такого пути живой не вынесет.
– Дар замёрзнуть не даст, – сказала я.
Олгрен тут же оборвал смех и взял мою руку. Не поцеловал, а слизнул кровь – ужасно вульгарно, чтоб не сказать больше, но от волны вампирской Силы я вспыхнула изнутри, и это, надо признать, было нестерпимо блаженно.
– Младенец-некромант? Интересненько, – промурлыкал Олгрен, как опасный кот.