Я им показала, как летает мёртвая птица. Сама удивилась, как чисто вышло.
Я почувствовала всю сложную механику её мышц и костей – и мне понадобились сущие мгновения, чтобы всё это расправить, взять под контроль и развернуть ворону в воздухе.
Что меня удержало от того, чтоб направить ворону лоху в морду? Только особая Божья милость, я думаю. Мне бы этого никто не спустил. Я спохватилась и выдернула Дар из бедной птичьей тушки, так что лох получил не клювом в глаз, а дохлятину на лысину.
Пока зеваки ржали над ним, красавчик встретился со мной взглядом – и сказал почти без звука, едва шевеля губами: «Жду у афишной тумбы». Из-за хохота, свиста и гвалта я ничего не слышала, но разобрала каждое слово.
Мы с Тяпкой убежали за кулисы, и я не вышла, хоть лохи и звали. Горлодёр раскланивался с ними, не стал меня возвращать: сообразил, что заставить летать труп вороны – тяжело, мне надо отдохнуть. Но я не пошла в фургон: мне надо было непременно всё себе объяснить.
Я накинула плащ и выскочила на улицу, а Тяпа за мной. Дождь почти перестал, но было очень темно, сыро и ветрено. Окошки в окрестных домах горели еле-еле, и фонарь у афишной тумбы еле коптил, но я разглядела красавчика.
– Что надо? – спросила я.
– Мэтресса Клешня? – сказал он. Голос у него был высокий, совсем детский. – Надо поговорить.
– Не мэтресса Клешня, а леди Карла, – сказала я. – Я дворянка. Не похоже?
Я думала, он впадёт в ступор от такого заявления, но услышала, как он усмехнулся в темноте.
– Тем лучше, – сказал он. – Меньше проблем. Вы поедете со мной.
– Не понял, что ли? – фыркнула я. – Я леди.
– Так и я леди, – сказал он насмешливо и печально. – У нас будет время познакомиться поближе, Карла. Пойдёмте к моему экипажу.
Вот так вот. В ступор впала я. Я уже чувствовала затылком дыхание Судьбы, чувствовала громадные перемены… и до сих пор дивлюсь, как у меня хватило духу спросить:
– С кем имею честь беседовать?
– С Виллеминой Междугорской, – ответила эта леди, но за миг до её ответа я уже знала.
Я думала, раз имею дело с принцессой, то меня приглашают в свою карету. Ничуть не бывало. Карета была наёмная, облезлая, запряжённая парой тощих городских кляч, с каким-то пропойцей на козлах. Этот тип, извозчик, даже не удосужился оторвать от козел зад, и я сама открыла дверцу.
Чтобы принцесса вошла первой.
В тот момент у меня это тяжело укладывалось в голове. Но Дар грел меня, не жёг, и это снова чувствовалось так, будто меня ведёт Судьба. Я понимала, что сейчас буду трепыхаться, потому что в любом случае не смогу всё это с ходу принять. Но понимала и полную безнадёжность этих трепыханий. Чуяла.
Виллемина села и вздохнула.
Я без спроса плюхнулась напротив, и Тяпка положила голову мне на колено. Виллемина отодвинула шторку, но всё равно было темно, как в ящике: я видела только профиль принцессы на фоне едва-едва освещённого оконца.
– Я бы хотела вас рассмотреть, – сказала Виллемина.
– Так в балагане-то, – сорвалось у меня не особенно почтительно. – Там было светлее.
– Там вы были… в сценическом образе, – по голосу мне показалось, что принцесса улыбается. – Можно спросить, Карла?
– Конечно.
Я удивлялась тому, как буднично я звучу. Панибратски. Светское общение никогда не было моей сильной стороной. Мне хотелось быть любезной, показать, что когда-то я получила приличное воспитание, но ничего не выходило: пара последних лет стёрла всё.
Я огрубела и одичала.
– Я слышала, для обрядов некромантам нужна кровь, – сказала Виллемина. – Но вы не режете рук…
Я усмехнулась:
– Ради вороны и дохлого кота? Мой Дар даже не воспринимает это как обряд. Ваше высочество, я научилась поднимать дохлых зверьков, когда мне было лет пять. Рано расцвела. Некромантки – большая редкость, но и особая сила… Простите за вульгарность, в определённые дни мне и для более серьёзных дел не нужна жертвенная кровь: крови и боли в достатке и так. В балагане я в это время пыталась улизнуть, не выступать… боялась. Чего-нибудь этакого.
Я думала, её взбесит. Аристократки не должны даже думать о вещах настолько телесных. Но Виллемина только кивнула.
– То есть вы по-настоящему сильны… вы убивали, Карла?
Я хмыкнула. Зло.
– Если я скажу «да», вы отправите меня на костёр, ваше высочество?
С одной стороны, я понимала, что терять мне уже нечего. С другой – если я ей нужна, пусть она сразу поймёт, с кем имеет дело. Мне не хотелось прикидываться – да я бы и не смогла долго прикидываться. И я коленом чувствовала, как напряглась Тяпка.