Лицо Леноры исказилось так, будто у неё снова начались судороги. И я вдруг поняла, что происходит с её лицом в такие моменты: с душой уже было совсем худо. Сколько же раз она использовала эту дрянь…
– Этим, – сказала Ленора и ухмыльнулась, как упырь.
– Проклят и уничтожен род, – кивнула я. – Я всё поняла. Эгмонду тоже не жить.
Ленора рванулась ко мне так, что села. Сморщилась от боли, но, видимо, пока терпимой:
– Чушь! Я сделала это для него! Для принца Перелесского! Если бы не междугорская девка…
– Ленора, – сказала я, – ты проговорила слова «проклят и уничтожен род», а Эгмонд – тоже из дома Путеводной Звезды. Он же законнорождённый? Сын Гелхарда?
Вот тут до неё и дошло. Она снова завыла, раздирая ногтями лицо, – зрелище было кошмарное, но я поняла, что мне тут уже ничего не поправить.
– Штарх знал, зачем делает то, что делает? – спросила я. – Ты ему заплатила?
Ленора взглянула на меня, как мертвец из могилы, – глазом, в который натекла кровь:
– Знал! Обещала ему замок в Малиновых Садах, Дом-на-Озере – и восемьдесят тысяч сверху. Половину заплатила.
– Откуда деньги?
– Прислал брат… У, будь всё проклято! Чрево адово!
Я посмотрела на Броука:
– Я забираю книжку, мессир. Попытаюсь в ней разобраться. А здесь я ведь не нужна больше?
– Я понял, Карла, дорогая, – сказал Броук. – Истинно вам цены нет.
Я устало кивнула. Ленора подвывала и скулила, но, думаю, от тоски и злобы: пока ещё моя кровь на чертеже была достаточно свежа, чтобы держать защиту. В окна уже глядела глубокая пасмурная ночь – поспать бы…
– А что посоветуете мне? – спросил Сейл. – Что делать с Ленорой? Вы говорили правду, леди Карла? Она безнадёжна?
– Можно помочь ей умереть, – сказала я. – Но я не умею. Может оказаться, что до отведённого срока, пока Те не возьмут с неё всё, что она задолжала при жизни, её нельзя будет убить ни ядом, ни петлёй, ни железом. Сжечь только, а это… ну… не легче.
– Она вправду прокляла Эгмонда заодно с государем? – спросил Броук.
– Думаю, он из-за этого слетел с нарезки в последние месяцы, – сказала я. – Вы же видели, мессир: она завернула руку славы в королевский штандарт. Скорее всего, Эгмонд умер бы после коронации, медленно и больно, как Гелхард. Ему, можно сказать, повезло: теперь он умрёт быстрее. Думаю, одним ударом – после похорон государя. Вы ведь положили в гроб штандарт?
Броук кивнул.
– Ну вот, – сказала я. – Умрёт, когда гроб покроет земля. Надеюсь, не очень страшной смертью. Спасти от такого проклятия нельзя – иначе я бы всё сделала, но спасла бы Гелхарда.
Сейл понимающе и печально покачал головой.
Броук внезапно жутко усмехнулся.
– Нет в нашем государстве некромантии, – сказал он саркастически. – А уж перелесцы и вовсе перестали верить в этот средневековый вздор: внушают нам, отсталым, что и некромантия, и чернокнижие – салонные игрушки экзальтированных дамочек, со скуки. Ну и дураки верят, глупые мужики строчат доносы про чёрных котов и прогулки по кладбищам… Ах, Карла, Карла… в какую бездну я смотрю! Руки вам целовать – ничего больше не остаётся.
– Виллемина уже давно смотрит в эту бездну, – сказала я. – Не беспокойтесь, мессир Броук. Теперь вы знаете – а значит, можно будет придумать защиту. А пока мне отдохнуть бы чуточку… сюда уже всех можно, фрейлин, кого угодно… тут чисто.
– Идите, дорогая, – сказал Броук. – Лачерс вас проводит.
– Не надо, я сама, – сказала я и кончиком лезвия, оставляя белые полоски на окровавленной клешне, нацарапала маленькую звёздочку вызова друга.
Валор встретил меня за дверью.
– Мы все поражены, деточка, – сказал он. – Ужасно.
– Валор, – сказала я и протянула окровавленную руку, – поцелуйте меня, пожалуйста. У меня будет немного сил – и я смогу спать без кошмаров. А потом я вам всё расскажу. Обсудим… в деталях…
До спальни он меня донёс. Как в детстве.
С утра я сидела на постели в рубашке, придвинув поближе ночной столик, на котором стоял поднос с завтраком, и жрала. Жрала! Виллемина смотрела потрясённо и весело, а я мела всё подряд: булочки с карамелью, сыр, ломтики запечённой ветчины, да ещё ухитрилась с набитым ртом сказать Друзелле:
– Леди Друзелла, скажите, пожалуйста, на кухне, пусть дадут ещё мяса. Очень нужно.
– Карла, милая, что с тобой? – удивилась Вильма. – Ты здорова?
– Угу, – промычала я, выпила глоток кавойе, проглотила сыр и объяснила: – Я просто ужасно голодная. Я вчера почти ничего не ела, не успела, а сил потратила много. И крови из меня вытекло не меньше пивной кружки. Надо же это как-то восполнить!