— Ну хорошо, куда идти?
— Вас ожидают в Синей Приёмной, — сказала Друзелла.
Я пошла, а по дороге всё думала: если я его не знаю, почему помню имя?
А в Синей Приёмной — в нашей домашней, непарадной, уютной приёмной, в синем атласе, вышитом золотыми рыбками и морскими дракончиками, меня, оказывается, ждал один из наших мёртвых морячков, или фарфоровых мальчиков, как их обозвали в народе. В общем, бывший призрак.
Он стоял у окна, за которым в косом луче фонаря моросил то ли дождь, то ли мокрый снег. Поклонился мне и щёлкнул каблуками по стойке «смирно» — а я подивилась, как его искусственное тело… не знаю, как сказать… притёрлось к нему, прижилось. Мэтр Найл носил усы и бакенбарды с проседью по давно прошедшей моде — и почему-то я догадалась с первого взгляда, что он не юнга, а суровый моряк лет под сорок. Какая-то у него была особая повадка бывалого морского волка.
Вроде бы люди Фогеля им всем делали одинаковые протезы. Но начинаешь общаться — и сразу видишь: вот салажонок, небось, в первом походе утонул, а вот — бывалый китяра, который даже в самую качку за ванты не хватается, а станет пить — ни капли грога ни прольёт, как ни ярись море. Душа просвечивала сквозь фарфор и бронзу.
— Здравствуйте, мэтр Найл, — сказала я. — Вы простите, я ваших флотских правил не знаю, вы — запросто. Садитесь, побеседуем. Вы хотели меня видеть?
— У меня к вам два дела, леди, — сказал Найл ожидаемым басом, очень ему подходящим, но я снова удивилась. Ведь органчики им тоже ставили одинаковые, а голоса разные. Тоже душа влияет? — Первое дело пустяковое: поклон передать от жены. И от меня, но больше — от жены. Передать вам просила, на удачу.
Он полез в карман и вынул что-то крохотное, завёрнутое в платок. Неторопливо развернул — и показал мне бронзового морского дракончика, сплошь покрытого зеленью патины. На голове дракончика, между плавниками, я заметила крохотную петельку — чтобы можно было продеть туда шнурок и носить на шее.
Даже мне было сразу видно, какая это древняя вещица — а стоило взять её в руки…
— Он же греет! — ахнула я. — Мэтр Найл, как же я могу взять? Это ж оберег! Сколько поколений он хранил ваш дом, а? Может, и вас хранил?
Найл уверенно отвёл мою руку:
— Это вам, на удачу. И государыне. И всему нашему побережью. Вещица древняя, благая — мой прадед нашёл в песке, когда крабов ловил. Морем освящённая вещица. Возьмите, леди, не обижайте. Жена молится за вас: ведь пятеро детей у нас — тяжело было ей одной. Изводилась от тоски да труда непосильного. А я сейчас за троих управляюсь. И завтра в море пойду — за меня, если что, военную пенсию получит жена-то…
— Мэтр Найл! — сказала я укоризненно. — Не годится уходить в море с таким настроением! Вы уж вернитесь, пожалуйста. И подводный корабль приведите назад, и сами возвращайтесь — а то жена ведь снова будет плакать!
— Э, леди Карла! — сказал Найл, и я точно услышала в его голосе добродушную ухмылку. Научилась отличать выражение на звук не хуже, чем на вид: живые у них были голоса. — Вы не переживайте, не огорчайтесь, ничего такого плохого я не думаю, а только все мы под Предопределённостью ходим, про это я и говорю. А вот про корабль подводный скажу отдельно. Но вот что сначала позвольте спросить: вы ничего такого во мне не чуете, а?
Я, пожалуй, не чуяла. Но если он спросил — видимо, что-то было, и я взяла его за руку, клешнёй дотронулась. И только от прикосновения, да ещё и клешнёй, особенно чувствительной, еле-еле отозвался Дар. Тоненькой струйкой, фальшивой стрункой — слабее, чем у Вильмы.
Но — не поспоришь. Чувствовался.
— Так вы, мэтр, значит, коллега-некромант? — хихикнула я. — Так вы думаете?
Он хохотнул басом:
— Ох, простите, леди Карла, уж больно уморительно вы это сказали! Да нет, что вы, какой некромант… мальчишкой вот мог дохлого краба двигать, да с другими пацанами, бывало, у мясника бычий череп выпросим, на палку наденем — и айда девчонок пугать: его зубами мог клацать. А пошёл на купца юнгой — и кончилась вся эта ерунда… Но, вы понимаете, сейчас вспомнилось. Вроде дрожит и горит вот тут, где рёбра, где сердце было.
— Да, — сказала я. — У вас, милый мэтр, Дар совсем слабенький, но есть. И хорошо, что вы его чувствуете, он полезный.
— Ещё б не полезный, — сказал Найл с оттенком гордости. — Я ж переговорил с одним, с другим… к некромантам ходил. Они меня и надоумили: научили вот такую кривулину зельем рисовать на зеркале…
— Да вы что! — восхитилась я. У меня самой Дар плеснул в щёки огнём. — И у вас получается⁈