13
А я ещё думала: сколько времени письмо до Лазурных Скал пойдёт, пока его прочтёт Иерарх… Глупая курица! Вечером того дня, когда мы разговаривали с наставником Лейфом про инструктаж для святош, Иерарх уже потихоньку размещался в маленьком загородном дворце на Родниковой Горке. Этот дворец с давних пор был летней резиденцией прибережных королей, но мы с Виллеминой туда ни разу не ездили, потому что было ужасно некогда… и вот теперь домик пригодился. А что? Тихо, симпатично, громадный парк с вековыми деревьями, свежий ветер с моря, маленький хорошенький храм, который страшно любили художники, потому что здорово выходил на открытках, — храм Хельма-на-Ракушках…
На самом деле нам всем крупно повезло. Потому что мог случиться настоящий кошмар — мне даже в голову не пришло, потому что не умещалось в голове: они же могли убить Агриэла! Перелесцы же считали, что он — еретик! Тем более что заодно с нами же, благословил и короновал Виллемину, благословлял всякие её шальные идеи… Они запросто могли убить нашего Иерарха! Хорошо, что я поняла это уже задним числом, потому что в холодный пот бросало от одной мысли.
Наши гренадеры заняли оборону на Лазурных Скалах — и сражались насмерть, пока гвардейцы не вывезли Иерарха и причт. И ничего практически с собой не взяли, только нерукотворные образы Отца Небесного и Отца Вод — потому что некогда было собираться. И паровую яхту Иерарха «Пречистая Эльха» сопровождал броненосец. И если бы мне кто-то год назад о таком рассказал — я бы подняла дурака на смех.
Потому что — кто ж посмеет поднять руку на Иерарха? Всё равно что на образ плюнуть. Это же ты навсегда, с гарантией загубишь душу! А при жизни Господь наверняка рассердится и отвернётся — и останешься наедине с такой судьбой, что сам полезешь в петлю. И я ведь знала, что Лазурные Скалы не так уж и далеко от Жемчужного Мола, — но даже не дрогнуло нигде. Разве ад посмеет напасть на святую обитель? Тем более что запросто может оказаться, что Агриэл благой: он хороший.
А потом уже мне рассказали, что монастырь Блаженной Атты сожгли. Вообще сожгли, дотла. Их уникальную библиотеку сожгли, странноприимный дом, госпиталь… И что монахинь убили, почти всех. В городе шептались, беженцы рассказывали такие чудовищные вещи! Тогда, я думаю, наши и поняли: если уж адские твари не пощадили беззащитных монахинь, то ведь и Иерарха могут убить запросто.
Королевский Штаб Армии издал приказ, чтобы монастыри эвакуировать вместе со всем остальным ценным: с библиотеками, заводами, музеями… Но успевали не все.
А меня — лично меня, с ума сойти! — пригласили на аудиенцию к Иерарху. Вот тогда я впервые и увидела не на открытке, а наяву этот самый дворец, маленький, голубой и золотой. Парк, ещё покрытый снегом, — но снег уже начал по-весеннему оседать и блестел, будто его залили тонким слоем стекла, — оказался таким красивым и уютным, каким бывает только что-то сделанное очень любовно.
Этот дворец выстроили для внука Риэля Чайки — и государь Карен, наверное, очень любил деда: бронзовая статуя короля Риэля, ещё совсем молодого, с мечтательным добрым лицом, с локонами как у девушки, по тогдашней моде, с моделькой фрегата в руках, стояла напротив парадного входа. За спиной Риэля был дворец, а смотрел он в море.
Носок правого сапога Риэля сиял, словно золотой.
— Кто-то государю сапоги недочистил, — хихикнула я.
— Тут летом гуляет мирская публика, — улыбнулся Лейф, которому велели меня сопровождать. — И многие верят, что прекрасный государь замолвит Вседержителю словечко, если почистить ему сапог. Суеверие и глупость, конечно… но мне кажется, что государь не в обиде на подданных прибережной короны.
— Ну так и на меня не обижайтесь, государь, — сказала я Риэлю и потёрла его сапог ладонью. Не клешнёй — это было бы уж слишком. — Я тоже, знаете, не особо умная.
Нас встретили наставники из свиты Агриэла. Они очень старались выглядеть радушно и благостно, но просто бросалось в глаза, какие они уставшие: глаза красные от бессонницы, лица серые…
— Тяжёлая была дорога, да, святой наставник? — спросила я одного, довольно ещё молодого, лет, наверное, тридцати.
Лицо у него было круглое и холёное, и кожа нежная, а под глазами синяки. Не очень привычные обстоятельства, подумала я.
— Тяжёлая, сестра, — сказал он грустно. — Да что дорога! Гвардейский капитан нам сказал: слуги адовы уже подходят, вот-вот будут здесь, бегом на пирс, просто — бегом. А как — бегом? Учёная братия кинулась в библиотеку, за свои научные труды, за переводы, за книги — да что… Книги редкостные, в библиотеке больше пятидесяти тысяч томов, уникальные есть, большая древность — а собирать некогда. И мы — бегом, бегом…