И я смогла поесть. Жрала мясо слишком быстро, не могла удержаться, и думала: после обрядов я — совсем не рыбоед.
Я с настоящим наслаждением доедала кусок свинины под пряным соусом, — смешила Вильму своим, как она говорила, хищным видом — когда вернулся Валор.
— Право, не хочется мешать вам, дорогая деточка, — сказал он, — но… э… слишком многие ждут новостей. Скажите, можете ли вы работать?
— Куда ж я денусь! — фыркнула я.
— Бедная, бедная Карла, — вздохнула Виллемина. — У тебя сегодня будет отвратительно тяжёлый день и тяжёлая ночь. Дорогая моя сестрёнка, я ведь собираюсь ездить на тебе, как на призовой лошади — и меня это и тревожит, и печалит. Были бы другие возможности — я постаралась бы дать тебе отдохнуть перед обрядом…
— Ещё тебя видит Валор, — сказала я. — И деточки. И Ольгер.
Виллемина покачала головой.
— Деточки слишком юны, а милейший мессир Ольгер — пока ещё, к сожалению, иностранец для Малого Совета. Так что — только мессир Валор, если нам удастся убедить достопочтенных правителей. Я позабыла упомянуть о нём, — и печально вздохнула.
— А меня точно будут слушать? — с сомнением спросила я.
— Тебя — да, — улыбнулась Вильма. — Ты — леди-адъютант, от тебя вообще всё зависит. Поэтому — давай попробуем собраться с духом.
— В нашу гостиную идём? — спросила я.
— Нет, — сказала Виллемина. — В зал Малого Совета.
Платье мне Друзелла приготовила золотисто-коричневое, с плетёными златолесскими кружевами. Очень хорошенькое — и настолько не траурное, насколько вообще можно в непраздничный день. И в мои волосы Друзелла вставила черепаховый гребень с топазами.
— Ради чего? — удивилась я.
— А почему нет? — улыбнулась Виллемина. — С чего бы тебе, дорогая, рядиться во власяницу? Разве сегодня постный день?
— Но ты… — заикнулась я.
— Меня просто не всем видно, — сказала Вильма твёрдо. — И всё. Из этого мы с тобой будем исходить.
Мы вошли в Зал, где ждали Броук, Раш, Норис — и почему-то Элия. Вид у них всех был — мягко говоря, не очень, особенно у Броука, который, кажется, так ни на минутку и не прилёг со вчерашнего дня.
Мы уселись — а мессиры миродержцы уставились на Вильму, и я поняла, что они-то видят пустое кресло. У Раша глаза снова наполнились слезами.
— Государыня? — спросил Броук очень напряжённым тоном, будто пытался рассмотреть или услышать.
Вотще, конечно. Простец же. Вот у него точно не было ни капли Дара.
— Дорогие мессиры, садитесь, пожалуйста, — сказала Виллемина, а я повторила:
— Государыня просит всех садиться. Всё хорошо, нам бы только до сегодняшней ночи продержаться как-нибудь.
— Очень тяжело, дорогая государыня, — сказал Раш дрогнувшим голосом. — Просто не сосредоточиться… простите меня. Господи милосердный, хоть бы какой-то знак…
— Ну как же я его подам? — огорчённо сказала Вильма.
— Государыня — не буйный дух какой-нибудь, — сказала я сердито. — Призраки эти самые знаки подавать учатся годами. Вам же сказали: сегодня ночью всё будет в порядке. Королева вас слушает, что ещё? Долго будете мяться?
— Э-э, — проблеял Элия. — Э… прошу прощения у государыни и у всех собравшихся… но дело важное и отлагательств не терпящее.
— Будьте любезны изложить, святой наставник, — сказала Виллемина.
— Государыня слушает, — сказала я, чувствуя себя исключительно по-идиотски.
Физиономия у Элии стала уж совсем овечьей. Наверное, он мог быть духовником Гелхарда, но на духовника Виллемины он совсем не тянул. Я подумала: надо будет ей предложить заменить его Лейфом, Лейф очень дельный.
— В три часа пополудни — большая служба в храме Путеводной Звезды и Благих Вод, — начал Элия таким тоном, будто ему ботинки жали. — Паства уже собирается. В храме и на площади — добрые прихожане наши… А я даже не знаю, что служить. А ведь они же того… именно того и ждут, что я буду служить.
Заупокойную или во здравие государыни, подумала я. Задачка.
— Скажи святому наставнику, — улыбнулась Виллемина, — пусть служит во имя исполнения надежд и ради благословения тяжёлого пути государыни, что пребывает в поиске выхода на свет. Чин Блаженного Фойла.
— Вот, точно! — обрадовалась я. — Я помню. Чин Блаженного Фойла, составленный для Аннелизы Рыжей — как раз когда она нового фаворита себе собиралась заводить, да? Деликатный был тип этот Блаженный Фойл: во имя исполнения надежд и и в поиске выхода на свет — хорошо сказано. Красивая, кстати, служба. Вторая или третья часть Праведных Трудов, не помню, какая точно.
— Вторая, — подсказала Виллемина.