— Да я — дискобол, понимаете? Я обещаю бросить диск на два-три метра дальше вон этого флажка.
— Слушайте,— сказал он, еще больше раздражаясь,— если вы пьяны, то проспитесь. Покиньте стадион.
Я видел, что юноши и девушки посматривают на меня с любопытством. Кто-то даже хихикнул. Видимо, чувствуя, что на карту поставлен его авторитет, мужчина сказал угрожающе:
— Если вы не покинете стадион, я вызову милиционера.
Я тоже рассердился и бросил:
— Не знал, что среди спортсменов можно встретить таких нечутких людей.
— Вон со стадиона!— закричал он срывающимся голосом.— Ходят тут всякие самозванцы!..
— Где у вас главный судья соревнований?— спросил я, стараясь говорить как можно спокойнее.
— Вон!
— Ладно. Уйду. Вам же будет хуже — рекорда лишитесь.
— Вон!
Я не сдержался:
— Идите к черту!
Когда я позорно отступал к перилам, через которые только что перемахнул на стадион, то услышал, как он кричал:
— Оскорблять!.. Я заявлю!.. Самозванец!.. Хвастун!..
А когда я поднимался по трибуне, до моих ушей долетело даже:
— Узурпатор!
Лада испуганно встала мне навстречу. Уводя ее от любопытных глаз, я рассказал ей, что у меня произошло на поле.
— Значит, надо действовать какими-то другими путями,— задумчиво произнесла она.
— Конечно, надо было сначала идти к главному судье.
— Иди сейчас.
— Он меня встретит в штыки — я послал этого типа к черту.
— Его надо было еще дальше послать,— сказала она сердито.— А то — рискни! А?
— Нет. Да и поздно уже. Видишь, метания кончились.
Заметив, что я огорчен, Лада похлопала меня по руке:
— Не расстраивайся, рекорд все равно за тобой. Ни один из них не смог добросить до флажка.
Мне не хотелось разговаривать. Всю дорогу до вокзала я шел молча. И только взяв билеты на поезд, стоя на перроне, я заявил, глядя на вывеску ресторана:
— Впору напиться.
— Но ты же не Семен Шавров,— сказала Лада и, как мне показалось, посмотрела на меня с сожалением. Мне стало стыдно, и я сказал:
— Я пошутил.
— Эта шутка уже из нового репертуара,— заметила она сухо.— Мне больше нравились прежние шутки.
— Не сердись.
— Да что мне сердиться.
— В следующее воскресенье снова поеду. Слышала, объявили, что соревнования будут продолжаться?
— Ну, вот это другой разговор,— улыбнулась она.— Саша, дорогой, ты должен вписать рекорд в таблицу до моего отъезда — мне веселее будет жить с этой мыслью в Москве.
Я покосился на Ладу. Солнце пронизывало ее каштановые волосы, отчего они казались немного рыжеватыми. Мне так хотелось попросить: «Останься, не уезжай, будь со мной»,— но я не решился этого сказать.
И опять я целую неделю самозабвенно тренировался на пустыре, и опять Лада подбадривала меня шутками. А в воскресенье мы снова были на стадионе.
Главным судьей соревнований оказалась немолодая крупная женщина. Она встретила меня настороженно.
— Это вы в прошлое воскресенье поругались с Костиковым?— спросила она.
Я объяснил, как было дело.
— Видите ли,— заговорила она, медленно подбирая слова, — во всем существует порядок... Что получится, если каждый будет выходить с трибуны и лезть в сектор метаний или на беговую дорожку?.. Такие соревнования тоже необходимы, я понимаю вас, и мы когда-нибудь будем их проводить. У нас уже был такой опыт — мы проводили перед войной день открытых стартов по конькам... Но сейчас это окажется полнейшей анархией, сорвет соревнования.
— Но я ведь прошу сделать одно исключение,— сказал я.
— Вы — исключение, другой — исключение,— вздохнула она,— так анархия и получается.
— Но как вы не можете понять, что я не в бабки играть пришел? Я побью рекорд по диску и, очевидно, повторю по ядру.
Она снова вздохнула:
— Где вы работаете?
— На Быстрянском торфопредприятии
— Простите, а карточка у вас рабочая?
— Да. А что?
— Тут, видите ли, к нам приходят многие, чтобы получить хлебную карточку.
— Да не нужна мне карточка!— сказал я, начиная терять терпение.— Мой результат выше рекорда на...
Она перебила меня:
— А кем вы работаете?
Я объяснил.
Она недоверчиво посмотрела на мой потрепанный китель, но сказала:
— Вам, очевидно, надо поступить таким образом... Отыщите председателя общества «Энергия»... Сегодня ее здесь нет... Но ее просто найти,— она назвала мне адрес.— Поговорите с ней... Чтобы все было организованно... А сейчас — извините, мне некогда.
Лада по моим опущенным плечам поняла все и, стараясь приноровиться к моему шагу, взяла меня под руку.