Потягиваясь, расправляя плечи, люди шумно поднимались со стульев. Раздавались голоса:
— Ну, и посплю я сейчас!
— Это сколько же часов до пяти?
— А я на полчасика в баню. Потом велю жене запереть меня на ключ.
— Всех выгоню из дому, чтобы не шумели.
— А по мне — хоть из пушек стреляй, ничего не услышу.
В коридоре меня под руку взял Дьяков.
— Ну, партизан, справишься?
Я кивнул головой.
Кутая горло стареньким шарфиком, поднимая воротник замасленного полушубка, он спросил:
— А чего ж ты не зайдешь, Николаич? Поговорить, а? Один-то в поле не воин. Вот разделаемся с делами и — заходи. Преснушками угощу; старуха у меня муки достала.
— Спасибо. Зайду.
— Вот то-то. А сейчас пойдем-ка зададим храпака.
Возбужденные люди расходились по поселку; в морозном воздухе было видно их дыхание. Оранжевый шар солнца висел в сером, как сталь рельса, небе.
А вечером — при свете факелов — начался штурм.
И торф пошел. Состав за составом. А я — неожиданно для себя — получил премию и на радостях послал Ладе телеграмму:
«Работа идет хорошо радуюсь событиям фронтах очень хочу тебя видеть приезжай хотя бы майские праздники гости деньги вышлю».
Через неделю, собравшись на производственное совещание, люди оживленно переговаривались. Хохлов, куря дорогую папиросу, посматривал на всех из-под густых бровей, сидел важно, по-хозяйски. Погасив папиросу о большую каменную — под стать ему—пепельницу, тяжело поднялся. Заговорил все еще хриплым голосом:
— Подведем итоги. Положение выправили. Благодаря героическим усилиям нашего коллектива ГРЭС работает, завод получает энергию. Танки отправляются на фронт и в числе славных дивизий стремительно врываются на территорию коварного фашизма. В победе, час которой близок, есть и доля нашего труда, труда рядовых торфяников...
Он долго говорил в том же духе, говорил спокойно, с достоинством. Откашлявшись, закончил:
— Чтобы не повторять ошибок, обсудим вопрос. Проанализируем, почему у нас так получилось. Кто хочет? Давай, Сопов.
Я видел, что все насторожились.
Сопов торопливо вскочил; ввалившиеся щеки его пылали болезненным румянцем; галстук повязан косо, рубашка грязна и изжевана.
— Так что, Пров Степанович, я могу сказать. У меня давно есть соображения. Не морозы были виноваты. Я сразу понял — вы не хотели выносить сора из избы,— но уже тогда думал: а правильно ли это? Я читал где-то фразу: будьте снисходительны к молодости. Конечно, молодость и неопытность всегда имеют право на скидку. Но если человек делает ошибки, граничащие с преступлением,— что тогда? Напрасно по головке гладим! Виноват во всем Снежков.
Это было так неожиданно, что я вздрогнул.
А Сопов, не глядя на меня, продолжал торопливо:
— Снежков не наладил работу транспорта. Все можно было вывезти до морозов. Ведь смешно просто, Пров Степанович,— досталось вам, а если вдуматься в логику слов: «ГРЭС остановилась потому, что не подвезли торф» — сразу станет понятно, что она остановилась не из-за отсутствия торфа, а из-за вывозки. Я работал на многих предприятиях, и в должности Снежкова не раз работал, но у меня такого никогда не бывало. Ведь анекдот просто: секретарь обкома за Снежкова выход из положения ищет, а тому мозгами раскинуть лень. Сам, видите ли, не додумался новую точку погрузки сделать, может, испугался риска: не решился ветку к песчаному карьеру разобрать. Будто не понимает, что это временно. Где не надо, так смел, рискует — как это было с шестью вагонами драгоценного фрезера. Думаю, спросить надо со Снежкова со всей строгостью. И пусть Пров Степанович скажет, не покривит душой: я писал ему докладную перед морозами, указывал на это. Я не боялся обострить отношения со Снежковым.
Он сел и нервно начал расправлять на коленях вздувшиеся пузырями брюки.
Все сказанное им было такой демагогией, на которую не стоило даже возражать. Ведь и ребенку понятно, что новая точка понадобилась лишь после того, как на погрузку решили бросить рабочих цехов и служащих канцелярии.
Но поднялся Долотов и подлил масла в огонь:
— Правильно говорил Сопов. Я знаю об этой докладной. Кроме того, могу сейчас дюжину заявлений на Снежкова зачитать. Жалуются на него. Не успел получить отличную комнату в общежитии, как потребовал другую. А сам знает, в каких условиях люди живут. Мне давно рядовые люди давали сигналы: почему он себе квартиры выбирает?