— Идите, идите.
Когда мы выходили, я видел, что он улыбается. «Наше счастье — молодой,— подумал я.— Мой ровесник...»
Прохожие смотрели на нас с любопытством. Я понял, что идем мы с комичным достоинством, причем Семен хромает на левую ногу, я — на правую; идем строевым шагом.
Феня испуганно метнулась к Семену, припала к его груди.
Выслушав Семена, она заплакала счастливыми слезами.
Когда в сумерки мы подъезжали к дому, старик-возница обернулся к нам и произнес:
— Веселые ребята. Не скучно ездить с такими.
Семен шел по поселку гордо — вел под руку молодую жену.
Голомидов проводил их тоскливым взглядом, попросил меня:
— Хоть бы вы докладную Хохлову написали, товарищ Снежков, что не приняли вас нигде, а?
Через несколько дней мы узнали, что он уволен с должности начальника спецотдела.
Глава четырнадцатая
Возвращаясь домой с работы, я каждый раз представлял, с каким удовольствием разверну газету. Настали такие времена, когда почти ежедневно печаталось по два, три, а то и четыре приказа Верховного главнокомандующего. Войска маршала Малиновского вступили в город Банска Штявница; на подступах к Данцигу были освобождены Гнев и Старгород, под Штеттином— целая куча городов и населенных пунктов. Лада могла почти каждый день любоваться салютами в честь победителей.
В последнем письме она обещала приехать на майские праздники. У меня появилась мысль—уехать вслед за ней в Москву, получить направление в другой торфотрест и постараться забрать с собой Ладу.
С Хохловым я не сталкивался. Он и сам почти не тревожил меня по телефону. Я знал, что он ждет подходящего случая, чтобы с треском уволить меня. Но мне это было не страшно.
Без его ругани и постоянных звонков по телефону работалось легче; мои вечера неожиданно оказались свободными. Никогда я раньше не думал, что они могут быть так томительно длинны. Особенно было тоскливо одному в пустой комнате, когда за окном бушевали последние метели. Хотелось поговорить с другом. Я часто вспоминал о Дусиных словах, когда она просила заходить к ней за человеческим участием, но не решался этого сделать. Нельзя мне было и показываться у Насти, и я это время совсем не видел Мишки, Несколько раз я заглядывал к Семену Шаврову, но он с молодой женой так настойчиво усаживал меня за стол с батареей бутылок, что мне пришлось отказаться от этих посещений. О водке я не мог думать без отвращения, так как стрельба по воронам из допотопного «Смит-Вессона» была слишком свежа в моей памяти. Кроме того, я продолжал считать себя, пусть неудавшимся, но все же спортсменом.
Я занялся тем, что взял в библиотеке учебники, по которым когда-то учился, и стал их перечитывать. Это натолкнуло меня на мысль организовать курсы помощников машинистов и диспетчеров, что, казалось мне, было необходимо сделать еще моему предшественнику, так как народ у нас работал случайный, не имеющий никакого отношения к железнодорожному транспорту. В лучшем случае это были выписавшиеся из госпиталя сержанты, вроде Семена Шаврова, в большинстве же— девушки из соседних колхозов.
Когда у меня появилась эта цель — жизнь стала полнее. Я посоветовался с инженерами, заручился их согласием читать лекции, составил программы и вопросники. Труднее оказалось с помещением, но я решил и здесь обойтись без помощи Хохлова и разгородил дощатой переборкой просторную диспетчерскую.
На свежепобеленных стенах нового кабинета появились схемы сигнализации, паровоза, котла. Спрятанные под стекло, окантованные цветной бумагой, они сверкали яркими красками, и, следя за скользящей по ним указкой, я радовался, как мальчишка.
Я ожидал, что, когда курсы начнут работу, Хохлов зайдет в кабинет, однако он делал вид, что мои начинания его не интересуют, и без возражений подписывал составленные мною проекты приказов, вручая их мне через секретаршу.