— Ладочка,— сказал я,— не надо.— Я погладил ее ладонь.— Можно, я немножко изменю твой тост? За тех невернувшихся, которые не боялись ни трудностей, ни смерти.
Она провела рукой по лбу, тряхнула головой, словно хотела избавиться от головной боли, и покусала губу.
— Да, только так. Пьем за яростных, за непокорных, за презревших грошевой уют!.. Есть такая песня; мне ее пела московская подруга...
Когда я уходил к Шаврову, она стояла у окна, заложив руки за спину, и смотрела в черноту ночи.
Я тихо прикрыл дверь.
На следующий вечер она была печальна, и потому я удивился, когда через день она впервые разыскала меня по телефону на Островке и голосом, в котором мне почудилось возбуждение и радость, спросила:
— Саша, это ты?
— Я, Ладочка. Что случилось?
— Ты не видел сегодняшнюю газету?
— Нет. А что?
В трубке раздался радостный смех. Затем лукавый ее голос произнес:
— Я была права, когда регистрировала твой рекорд.
— Что ты разыгрываешь меня?
Она снова засмеялась.
— Не разыгрываю. Надо читать газеты. А то совсем отстанешь от жизни.
— Ладочка, ты о чем?— взмолился я.
— А о том, что в сегодняшней газете сообщается о предстоящих соревнованиях по легкой атлетике; они будут посвящены Дню Победы. И поэтому опубликована таблица областных рекордов.
— И ты хочешь сказать, что там значится мое имя?
— Глупенький,— рассмеялась она.— Нет там твоего имени. Но рекорд по диску на два метра хуже твоего результата.
— Ты смеешься?
— Смеюсь, что ты такой глупый.
— Нет, серьезно?
— Серьезно, серьезно. Найди газету и прочитай. Ведь выписывают ее на твоем Островке?
— Выписывают.
— Что ты должен мне сказать?
— Спасибо, Ладочка.
— Вечно приходится воспитывать тебя.
— Спасибо.
— Ты когда вернешься? Опять обед придется разогревать?
— Вернусь рано!
Я повесил трубку и схватил газету, протянутую мне девушкой-диспетчером. Руки мои дрожали от волнения.
Когда я убедился, что Лада сообщила правду, теплая волна подкатила к моему сердцу. «Милая, ты уже живешь моими интересами»,— подумал я благодарно. Я дождался первого поезда, везущего торф в Быстрянку, и поехал домой.
Вечером я вышел с диском на всполье и самозабвенно отдался тренировке.
Много позже я уразумел, что для всякого дела нужен стимул. Пока у меня не было его, я занимался диском как любитель, занимался больше для того, чтобы разработать ногу. Но стоило мне узнать, что мой результат выше областного рекорда, как я понял, что не вправе больше заниматься по-любительски. Именно с этого дня я почувствовал себя настоящим спортсменом.
Все дни, оставшиеся до воскресенья, на которое были назначены соревнования по легкой атлетике, я тренировался с каким-то остервенением, а в воскресенье утром мы выехали с Ладой в город.
Когда мы добрались до стадиона, он был битком набит. Видимо, болельщики стосковались по спорту, потому что они вскакивали со своих мест, топали ногами, кричали по малейшему поводу. По дорожке трусили бегуны, но мой взор, равнодушно скользнув по ним, отыскал сектор метаний и остановился на дискоболе. Проследив за броском, я присвистнул и шепнул Ладе:
— Если и остальные так метают, то у меня конкурентов нет. Ты посиди, подожди меня.
Я усадил Ладу, спустился по ступенькам трибуны и перемахнул через барьер. Конечно, меня сразу окликнули, но я принял независимый вид и пересек зеленое поле. Толпящиеся у круга метатели не обращали на меня внимания. Я подошел к судье и сказал:
— Прошу допустить меня к метанию диска и толканию ядра.
Высокий худой мужчина в белых брюках и голубой шелковой безрукавке отмахнулся от меня:
— Не мешайте.
— Послушайте,— сказал я настойчиво.— Я прошу, чтобы вы допустили меня к соревнованиям.
Очевидно, не расслышав, что я говорю, делая какие- то пометки в ученической тетради, он повторил:
— Не мешайте мне. Покиньте сектор метаний.
— Да вы выслушайте...— начал я, а он, вскинув на меня глаза, оглядев удивленно, спросил:
— Вы почему не в форме? И вообще, что вам здесь надо?
Я объяснил.
— Отойдите, отойдите в сторону,— торопливо сказал он, делая очередную пометку в тетради. Потом оглядел меня с головы до ног и задал вопрос:— Я не понял, вы какое общество представляете?
— Да никакое пока не представляю. Я пока сам по себе. Приехал с Быстрянстроя, чтобы побить рекорд по диску.
— Слушайте, не морочьте мне голову и не мешайте работать,— сердито сказал он.