Заклятье
— Птица ночи, ты пересекала закат, —
Чтó там с мертвыми? Ты их видала. — Лежат. —
А еще что? — Лежат и лежат без движенья,
Нет для них ни рассвета, ни ветра, ни тени,
Не мечтают, не ждут, не страшатся утрат —
Только вечно лежат, вечно только лежат.
Та, что так мне противилась, — пусть она тоже,
Пусть вот так же лежит на обманчивом ложе,
Покоряясь, теряясь безвольно, глубоко,
Пусть не ждет, не мечтает, лежит одиноко,
Пусть бессильно, бессонно желаньем грешит,
Пусть вот так и лежит — для меня так лежит!
«Уж пора полюбить огорода сиротство…»
Уж пора полюбить огорода сиротство,
Птиц, уставших от неба, деревьев уродства
И щербатый забор, от которого тени
Меж рассветов лежат на траве, как ступени.
Уж пора полюбить за рекою закаты
И соседа умершего сад небогатый,
Темноту, что быстрее, чем сны в сновиденье,
Уведет, укрываючи доброю сенью.
Уж пора приберечь хоть бы искорку зноя
В этих стенах, где вечер блестит желтизною,
Головою к рукам твоим тонким прижаться
И вдвоем удержаться от слез, удержаться!
Из детских лет
Вспоминаю, но вспомнить всего не могу я:
Трáвы… Даль за лугами… Кричу и ликую —
Веселит меня голос, летящий куда-то.
Чабрецом пахнет сено в теплыни заката.
А еще? Что еще вспоминается, длится?
Старый сад, где участвуют листья и лица, —
Только листья и лица. Листисто и людно.
А в аллее — мой смех. Не смеяться так трудно!
Я бегу, окунаясь в лазурь поднебесья.
Только небо в груди, а в глазах густолесье.
Беготня по плотине над пеной протока
Так далёко слышна, так волшебно далёко!
А потом — по траве, по ступенькам балкона,
Обожавшим, когда я взбегаю с разгона…
Вспоминается дом, полный света весною
И повсюду всегда переполненный мною,
Приниканье губами к стеклу —
к мирозданью —
И мое — всеми силами — существованье!
«Снится лесу — лес…»
Снится лесу — лес
В ливне вешнем.
Май давно исчез,
Но примчится,
Вновь вернется он
В блеске прежнем,
Мне ж минувший сон
Не приснится.
Прохожий
Лиловый сумрак, безлюдье поля —
И только эту явь —
Средь трав бескрайних молил я с болью:
«Спаси меня, избавь!»
И шел прохожий… Зачем — не знаю —
Мне подал знак рукой.
Быть может, думал — к нему взываю,
Его молю с тоской.
И было тихо, весь мир как сгинул,
Лишь солнце шло ко сну.
Сказал прохожий, когда окинул Глазами тишину:
«И мне, скитаясь, взывать в печали,
Без хлеба, без жилья,
Я тот, чью гибель не увидали,
Тот самый — это я!
Мне смертью в ярах раскинут полог,
Жилище — недруг сжег.
Бьет час предсмертный, был сон недолог,
Его разрушит Бог.
Но верю в сон, что еще приснится,
Обещанный судьбой.
Тот сон, когда в нем блеснет денница,
Я разделю с тобой».
Клянясь, что в скорби нам нет разлуки
Ни на единый час,
Прохожий тот протянул мне руки,
И спас меня он, спас!
«Мгла у входа. Темень комнат…»
Мгла у входа. Темень комнат.
Ни о ком никто не помнит.
След твой снегом запушило,
Грусть метелью закружило.
В этот снег поверить надо,
Освежиться снегопадом,
Затениться тенью нежной,
В тишине притихнуть снежной.