С их появлением две из трех женщин, толковавших о чем-то на углу улицы, неожиданно прервали разговор и, буквально вытолкав третью вперед, заставили ее приблизиться к подъезжающему Маркусу. Натянув поводья, Маркус остановил копя, чтобы выслушать то, что говорила женщина. Они говорили слишком быстро, и Николь смогла разобрать только отдельные фразы, по которым заключила, что-то случилось с мужем женщины.
Несколько минут помолчав, видимо принимая решение, Маркус кивнул женщине, а затем обернулся к Николь:
— Мне предстоит сделать один визит.
― Хорошо, я подожду тебя на улице.
Он покачал головой:
― Некрасиво оставлять тебя здесь.
Честно говоря, Николь не совсем поняла, почему, но озвучить этот вопрос не успела. Спешившись, Маркус помог ей спуститься на землю и, подозвав проходящего мимо паренька, велел ему присмотреть за лошадьми. Затем они оба последовали за женщиной, направляющейся к небольшому домику, стоящему в самом конце улочки.
Через очень чистую, хоть и бедно обставленную кухню они прошли во внутреннюю комнату, где в потертом кресле сидел муж женщины. Его левая нога была в гипсе. Тем не менее он все же сделал попытку приподняться при виде входящего в комнату Маркуса.
― Сиди, Хосе, тебе нельзя двигаться. Не волнуйся, ты не потеряешь работу из-за несчастного случая. Я также хочу, чтобы ты знал: ни тебе, ни твоей жене не придется ни в чем нуждаться, пока ты не сможешь выйти на работу.
― Я никогда не расплачусь с вами за вашу доброту, сеньор! — По лицу Хосе было видно, какое облегчение он испытал при этих словах. — Может быть, вы и сеньорита хотите выпить кофе?
― С удовольствием. — Николь не дала Маркусу возможности отказаться от предложенного кофе, хотя по его лицу видела, что именно так он и собирался поступить. — Меня зовут Николь, Николь Хант, — добавила она с широкой улыбкой, явно озадачившей мужа и жену. Судя по всему, ее представление также не входило в планы Маркуса. — Я приехала на свадьбу.
― На свадьбу! ― Лицо женщины расплылось в улыбке.
― Роза, подай гостям кофе, ― резко оборвал ее муж. Николь показалось, что во взгляде Хосе, обращенном на Маркуса, присутствовало недоумение. ― Не хотите ли присесть?
Кроме кресла, в котором сидел хозяин дома, в комнате было несколько стульев и старый диван, покрытый лоскутным одеялом. Маркус и Николь молча уселись на разные концы этого дивана. Николь поняла, что ей в очередной раз за сегодняшнее утро удалось вывести Маркуса из себя.
Поданный им кофе оказался превосходным ― крепким и горячим. Николь с наслаждением смаковала каждый глоток восхитительного напитка, попутно расспрашивая Розу о том, как в деревне готовятся к предстоящему торжеству.
Ни один из мужчин не внес своей лепты в разговор Хосе сидел с абсолютно несчастным видом, как будто догадываясь, насколько неприятным может быть подобный разговор для его хозяина. Николь подумала о том, чтобы попросить вторую чашку кофе, но решила не усугублять и без того напряженную атмосферу в комнате.
После нескольких минут отдыха ей с трудом удалось заставить себя вдеть ногу в стремя. Когда она все же опустилась в седло, оно показалось ей твердым и у нее тут же заныли все места, натертые по дороге в деревню. О том, что остаток дня и наверняка весь завтрашний день она будет не в состоянии даже пошевелиться, Николь пока думать не хотелось. Со стороны Маркуса не последовало никаких попыток помочь ей сесть в седло. До тех пор, пока они не выехали за пределы деревни, он хранил молчание, затем обрушился на нее с упреками:
— Никогда больше не смей вести себя в моем присутствии так, как сегодня! Это недопустимо!
― Не вижу ничего недопустимого в том, чтобы выпить предложенную чашку кофе, — ответила Николь.
― Кофе был предложен мне!
― А, теперь, кажется, начинаю понимать: получается, я должна была попросить твоего разрешения?
― Это было бы более уместно.
― Я так понимаю, что и знакомиться с Розой и Хосе мне тоже не следовало.
― В этом не было абсолютно никакой необходимости.
― Но почему? — Она была искренне удивлена. — Неужели в твоей стране обычная вежливость — роскошь, которую себе могут позволить только очень богатые люди?
Маркус, натянув повод, остановил лошадь, преградив Николь дорогу. Его глаза превратились в две узкие щелки.
― Не смей разговаривать со мной в таком тоне!
― Что такое? Сеньор Пераца не привык, чтобы с ним так непочтительно обращались! Из всех знакомых мне людей ты — самый невыносимый. Еще ни в ком мне не доводилось видеть столько спеси!
― Ты пока плохо меня знаешь. — Несмотря на подчеркнутую мягкость, даже вкрадчивость голоса, ответ прозвучал весьма угрожающе. — Но тебе еще предстоит меня узнать. — Он пришпорил коня и поскакал вперед, видимо решив больше не обращать на нее внимания.
Оставшуюся часть пути они проделали молча Если Маркус и оборачивался в ее сторону, то только затем, чтобы убедиться, что она скачет следом Добравшись до конюшни, Николь, преодолевая боль сползла с седла. Какой же идиоткой надо быть чтобы отправиться в трехчасовую поездку верхом после того как целый год не садилась в седло!
Ей все-таки не удалось скрыть от Маркуса в каком плачевном состоянии она находится. Понаблюдав какое-то время за тем, как Николь кривится от боли при каждом шаге, он небрежно бросил в ее сторону:
― Поднимайся к себе. Я попрошу, чтобы горничная принесла тебе специальную ароматическую соль для ванны. Полежишь в ванне час а в следующий раз…
― Никакого следующего раза не будет, — отрезала она. — И не надейся!
― Посмотрим.
Он развернулся и пошел в направлении дома прежде, чем она смогла придумать достойный ответ.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Надев те же брюки, что были на ней утром и рубашку цвета хаки, Николь ровно в час спустилась вниз. Уверенными шагами она прошла на террасу, зная, что обед подадут туда. Не ожидая увидеть посторонних, Николь была неприятно поражена видом незнакомой молодой девушки, сидящей за столом рядом с Маркусом.
― А вот и она! — приветствовал ее Эдуардо. — А мы подумали, что ванна окончательно тебя разморила. Маркус не должен был устраивать такую долгую прогулку!
― Ничего страшного. Сейчас я чувствую себя полностью отдохнувшей.
Она села за стол и, постаравшись изобразить на лице как можно более приветливую гримасу, обратилась к девушке, оказавшейся напротив:
― Привет!
― Это Изабелла Ланиес, — представил ее Эдуардо. — Ланиесы наши ближайшие соседи и давние друзья. Вы с Изабеллой почти ровесницы.
Девушку, с ее распущенными волосами, гладкой черной волной спускавшимися до талии, и огромными карими глазами в обрамлении густых ресниц, смело можно было назвать красавицей. Белоснежная блузка с изящной вышивкой выгодно оттеняла смуглость гладкой кожи.
Но, насколько Николь могла судить, Изабелле не хватало огня. В ней не было ни капли той самоуверенности, которая, по мнению Маркуса, являлась неотъемлемой чертой всех, кто родился в Венесуэле.
― Я поняла, что ты владеешь испанским? — обратилась Изабелла к Николь на родном языке.
― Достаточно, чтобы можно было объясниться. А ты говоришь по-английски?
― Да, — по-английски ответила Изабелла. — Мы рады приветствовать тебя в нашей стране, не так ли, Маркус?
Что это еще за «мы»? — с неприязнью подумала Николь.
― Я тоже рада быть здесь Венесуэла — очень красивая страна.
― Ты еще ничего не успела увидеть — Маркус решил вступить в разговор — Мы непременно это исправим.
― Я лучше подожду, когда вернется Патрисио. Мне неудобно отнимать твое время, — ответила Николь, заставляя себя смотреть Маркусу прямо в глаза — Мне кажется, твой брат очень расстроится, если ему не удастся показать мне Каракас.
― Это его просто убьет, — со смехом подтвердил Эдуардо — Маркус, с твоей стороны было вообще жестоко посылать Патрисио в Гуаяну именно сейчас, когда у нас гостит Николь.