Подняв бокал, он лишь слегка смочил губы вином и вновь откинулся на спинку кресла, скрестив за затылком пальцы.
— Сильно заняты, Джон?
— Днем и ночью, — ответил я. — Если дают работать.
— Человек, вечно движимый бесконечным потоком прозрения. — Сесил взглянул вниз, где на досках лежало несколько писем, и снова поднял глаза на меня. — Гластонбери.
— Что?
— Маленький городок на западе. Некогда стоял на острове Авалон. И когда-то славился своим аббатством. Знаете его?
— Я знаю о нем, — поправил я.
И тотчас попытался найти связь.
— И что же вам о нем известно?
— Известно, что там погребен король Артур.
Артур… Что я знаю о нем, спрашивала королева.
Сесил глубоко вздохнул.
Прошлой ночью я заперся в своей библиотеке, чтобы найти книги, которые обязался доставить королеве.
Мои книжные полки до сих пор представляли собой допотопное сооружение из досок, поставленных на кирпичи. Там-то я и нашел труды Гильдаса Кембрийского и Гальфрида Монмунтского, из сочинений которых Мэлори состряпал пустословную баланду под названием «Смерть Артура».
Но и работа Гальфрида сама по себе также не служила надежным источником. Когда хронисту не хватало исторических свидетельств, он сочинял их сам, и как раз о жизни короля Артура история знает мало. Но в его работе должны быть, по крайней мере, семена истины, да и написана она незадолго до того, как меня отправили в город Гластонбери — место погребения короля Артура, на так называемом острове Авалон. Островного города, кажется, более не существовало; море давным-давно отступило, оставив поселение среди невысоких холмов над влажными полями, окаймленными фруктовыми садами.
Сады.
По странному совпадению, обсуждать этот вопрос с королевой мне довелось именно в саду моей матушки. Ведь название «Авалон», несомненно, происходит от валлийского слова «афал», что значит «яблоко». Вся эта местность в Сомерсетшире изобилует яблоневыми садами и вместе с тем расположена недалеко от Уэльса, а потому, весьма вероятно, именно она и могла быть тем мистическим островом, к которому прибило ладью с умирающим королем Артуром.
Он мог излечиться от тяжелых ранений или погибнуть и быть погребенным в границах той местности, где позже возник знаменитый монастырь. Смотря по тому, какая версия предания вам больше нравится.
Прекрасная сказка. Вдохновенная сказка. Легенда, что укрепляет наши традиции. Идеал монархии, с его рыцарями круглого стола и волшебным мечом Эскалибуром, король Артур всегда являлся для нас главной фигурой.
Для нас? Для нас, англичан? Для нас, британцев? Для нас, валлийцев?
«Мы с тобой валлийского племени», — говорила королева.
В годы моего детства батюшка рассказывал мне, будто наш род, род Ди — наша английская фамилия представляет собой искаженное валлийское «Ду», то есть «черный», — ведет свое происхождение от самого короля Артура. И я верил в это, как верил бы любой на моем месте. Не поверить в такое просто невозможно. И я продолжаю верить в это теперь, хотя и не так, как прежде. Ныне меня больше интересует связанная с Артуром традиция, мистический источник, из которого можно черпать силы древних.
И, кроме того, куда более прославленное семейство, чем наше, тоже называет себя потомками великого героя Британии.
Нашего царственного предка, как выразилась королева.
— …если бы не то досадное дело тогда, двадцать лет назад, — говорил Сесил.
— Прошу прощения?
— Дело аббата Гластонбери. Это практически все, что большинству из нас известно об этом проклятом месте.
— Мм. Пожалуй.
Во времена гонений на монастыри последнего настоятеля Гластонберийского аббатства протащили на плетне[9] через весь город, затем вешали, топили в воде и, наконец, четвертовали. Говорят также, что перед тем его долго и мучительно пытали. И все по приговору Томаса Кромвеля, действовавшего от имени короля Генриха VIII. Аббата обвинили в измене и нелояльности.
— В этом не было никакой нужды, — добавил Сесил, — теперь это видно.
Я промолчал. Как бы ни относился я к монастырям, до сих пор болезненно переживал их разорение. Конечно, я полностью понимал необходимость разрыва с развращенным папизмом, но уничтожение такой красоты и потеря накопленных за столетия знаний казались мне варварством. Сколько книг было разорвано в клочья и сожжено на кострах! Многие из спасенных книг, что хранились в моей библиотеке, имели страницы, опаленные пламенем пожарищ.