— Каким же был второй вопрос королевы? — спросил я.
Лицо Сесила потемнело. Он медленно обтер подбородок рукой.
— Она хотела узнать, какая сумма может потребоваться на восстановление Гластонберийского аббатства в его прежнем великолепии.
— Большая, — предположил я.
— Большая? — хлопнул по столу Сесил. — Боже милостивый, да ведь оно было самым обширным, самым великолепным церковным сооружением страны!
— Верно.
Я поднялся, по-прежнему не сознавая вполне, что происходит. Если отец королевы был рад уничтожить свидетельство смерти Артура, каким бы сомнительным оно ни казалось, то почему же теперь Елизавета решилась на его восстановление?
— Ну да ладно, — сказал Сесил. — Пора приниматься за поиски. Если эти кости существуют, мы должны получить их. Даже несмотря на то, что в последние четыреста лет они создавали одни лишь трудности.
На мне был дешевый, тонкий дублет, и я начал мерзнуть.
— Сэр Вильям… Я не знаком с этим городом. Никого там не знаю.
— Присядьте, Джон. Я не прошу вас ехать туда с лопатой и потайным фонарем.
Я снова сел. Сесил сомкнул перед собой ладони пальцами вверх.
— Мы с вами очень давно знаем друг друга. Мы не похожи, я с этим согласен, но думаю, мы с вами едины — по крайней мере, в нашем желании уберечь королеву. Как телесно, так и… духовно. И, кажется, именно ее душе в настоящий момент грозит опасность.
— Она говорила вам об этом?
— Она не разговаривает со мной о подобных вещах. Но, несомненно, рано или поздно заговорит об этом с вами, как со своим советником в менее земных делах. Со своим, так сказать… Мерлином.
Мне не нравилось, куда клонил Сесил. Он не смотрел на меня, сверля взглядом стол.
— Мы оба хорошо знаем ее сильные качества, как и ее… слабости.
Он подразумевал ее нерешительность. Мучительные раздумья, прежде чем взяться за дело; склонность менять тактику на полпути. Примером тому могла служить неспособность примирить свои противоречивые чувства к религии — так же как я, она не могла отречься от таинства мессы.
— О строительстве нового аббатства не может идти речи, — заявил Сесил, — даже если бы деньги нашлись. Аббатство в Гластонбери слишком велико, а на его месте остались одни руины. Камни монастыря наверняка растащили на многие мили вокруг, чтобы поставить новые дома. Безнадежно. И, тем не менее… если кости будут у нас, тогда мы сможем утешить королеву, соорудив особо изысканную усыпальницу для Артура…
— Где?
— Здесь, в Лондоне.
— Так вы хотите, чтобы я ехал в Гластонбери… разыскал мощи Артура… и привез их вам?
Сесил едва заметно кивнул. Он в самом деле просил меня отправиться туда с лопатой и потайным фонарем.
— В одиночку?
— Вас будет сопровождать кое-кто, кому доверяем мы оба.
— Кто?
Походило на то, что Сесил уже все устроил. Мною овладело чувство тревоги.
— Это, часом, не Уолсингем? — поинтересовался я.
Взгляд Сесила посуровел.
— Я встречался с ним, когда…
— Мне известно, при каких обстоятельствах вы с ним встречались.
— Так он работает на вас, сэр Вильям?
— Френсис? — Он откинулся на спинку кресла. — Неофициально. Скажем так, я его проверяю. Но в Гластонбери с вами поедет не он, так что можете не беспокоиться.
Не знаю почему, но я испытал облегчение. От этого Уолсингема — не только от его темной одежды, но и от него самого — веяло каким-то удушливым мраком. Мне неизвестно, какие он принял меры после того, как мы расстались с ним тем утром на узкой улочке у реки, только никаких слухов о восковой кукле до сих пор не было слышно. Не появилось ни одного памфлета.
И все же, несмотря на облегчение, тревога не покидала меня.
— А что, если кости не найдутся?
— Уверен, они непременно отыщутся, — возразил Сесил. — Необязательно все. Костей ноги, думаю, будет достаточно. Или нескольких ребер. Ну и, конечно же, череп, проломленный в нужном месте.
— И вы полагаете, королева поверит, что это останки ее… царственного предка?
— Это будет зависеть от того, кто заверит ее в их подлинности.
Тусклый, сероватый взгляд Сесила упал на меня.
По его замыслу, кости Артура будут почетно представлены Ее Величеству преданным Мерлином. Полагаю, вы догадались, что мне совсем не нравилась эта затея.
Глава 6
СВЯТОЕ СЕРДЦЕ
Лодочника попросили грести медленнее, так что наше путешествие вниз по реке продвигалось неспешно. Залитая огнем неожиданно яркого послеполуденного солнца, Темза казалась такой тихой и безмятежной. Легенды называли ее священной рекой, и я когда-то вычитал в книге, что римляне посвятили ее своему солнечному богу Аполлону.