…мои бедра обуглились и почернели, превратившись в сухие лохмотья, и я, словно Джек Симм с отмороженными пальцами ног, больше не чувствую их. Мои ноги обгорели до почерневших костей. Внизу, на тлеющем пепелище, лежат останки моих ступней.
Лишь теперь я проснулся и соскочил на деревянный пол, очнувшись от слепящего ужаса ненасытного жара и жуткого ощущения адского пламени вокруг моей головы.
Глава 2
ЗАЙЦЫ
Наконец она появилась.
Вскоре после одиннадцати на реке показалась золоченая флотилия из блестящих барок и лодок. Вверху развеваются знамена, солнце играет на клинках и шлемах, воздух дрожит от мороза.
От мороза… и ожидания, внушая холодный трепет, столь похожий на чувство тревоги. Только не в этот день. Пока королеве помогали сойти с барки и подняться на берег, обитатели окрестных домов припали к окнам, а я, в чистом дублете, поджидал ее у наших ворот.
От напряжения у меня сосало под ложечкой, ибо, за исключением интеллектуальных бесед да анализа мнений, общаться с людьми любого положения в обществе я не умел.
Матушка, если только ее не пригласят, останется в доме вместе со своими пирогами и горячим вином. Ни я, ни моя мать не смогли выспаться накануне, но та, которая уже стянула перчатку, похоже, провела чудесную ночь.
Я склонился, чтобы поцеловать руку, и нежный аромат розовых лепестков защекотал мне нос.
Ее длинные пальцы — белые, словно жемчуг, бледные, словно лед. Позади, за ее спиной, бессмысленное войско вооруженных пиками стражников неподвижно взирало на меня свысока.
— Рада нашей встрече, Джон. Как теперь ваше здоровьишко?
Все тот же звонкий девичий голос. И по-прежнему, как мне показалось, чуть неуверенный. Кое в чем я признался себе. Слишком много времени провел с книгами, как выразился бы мой батюшка — типичный валлиец и балагур.
— Прекрасно себя чувствую, Ваше Величество, — ответил я. — И, полагаю, вы также?..
Я поднял глаза — как раз вовремя, чтобы заметить перемену в ее лице, легкий изгиб маленьких земляничных губ. Едва ли это движение означало улыбку.
— Стало быть, — сказала она, — ваша простуда отступает?
— Хм… простуда?
— Нездоровье… — Ее голос теперь сделался тверже, изящный ротик вдруг стал похож на мясистый бутон ее отца. Но все мои мысли были заняты в тот миг лишь грубым разрезом на воске. — …которое помешало вам присоединиться к нам на прошлой неделе.
— Ах да, — вспомнил я. — Теперь все хорошо, благодарю, госпожа. Да… гораздо лучше.
— Мы так переживали. Ведь подумать — простуда. — Королева была в костюме для верховой езды, меховой мантии и меховой шапке. — Особенно теперь, когда кончается долгая зимняя стужа.
— Куда лучше остаться в родных стенах, — осторожно ответил я. — То есть… лучше, чем оказаться вытащенным наружу и быть оставленным на попечении чужих людей.
— Или медведей, — добавила королева.
Ресницы ее темно-серых глаз почти сомкнулись. Точно ставни на окнах. И я подумал: «Боже правый».
Мой друг, Роберт Дадли, потешается надо мной.
«Обычное дело в диком лесу, Джон. Медведи, собаки — они все убийцы, такие же, как и мы. Они — часть нас. Наша суть. Мы — племя воителей; все, что мы имеем, присвоено в бою и добыто убийством. Иногда мы — медведи, а порой — псы, в зависимости от того, деремся ли мы за то, что принадлежит нам, либо ради того, чтобы награбить чужое».
Я постоянно обращаю его внимание на то, что военный успех — это скорее хитрость, ум, изобретательность, нежели слепая ярость. Напоминаю о механизмах, которые я создал для военных целей, о навигационных устройствах, призванных укрепить наше превосходство на море. Я упорно настаиваю на том, что, наблюдая за сварой собак и медведей, мы не получаем никакой пользы, но только утрачиваем человечность. Во время войны, говорю я, мы сражаемся за победу, но вовсе не для того, чтобы продлить агонию ради забавы.
Дадли пожимает плечами.
«Взгляни правде в глаза, Джон. Ты — книжный червь, у тебя просто кишка тонка для ратных дел».
Конечно: оглушительный рев и безумный металлический лязг — жалкие стоны эха из подземных чертогов Гадеса… варварство, без которого я могу прожить.
Но потом, с миловидной, немного смущенной улыбкой, мой друг и бывший ученик выбирает мишень и вонзает в нее клинок.
«Видел бы ты королеву, Джон. Как она хлопает маленькими ладошками и подскакивает со стула при каждом щелчке окровавленных челюстей. Не поверишь, но королева всегда любила травлю медведя…»