— Sheen’soz, — с шипящим акцентом произнёс Шойсу.
— Это… подземелье? — Лайла указала пальцем на половицы.
Остроухий встал, подошёл к стене и, приложив к ней рисунок девушки, вознёс его к потолку:
— Naz’kus, — он перевернул пергамент, а затем резко спустил свой набросок к полу. — Sheen’soz.
— Похоже, ты угадала… — сидевший за столом Джон смотрел, как Шойсу усаживается обратно.
— У нас под ногами подземный город?.. — Алан нервно почесал плечо. — Ну вот. Мне теперь в погреб боязно спускаться.
— Невозможно… — качнула головой Лайла. — Если бы под землёй жил темнокожий народ с острыми ушами, мы бы об этом давно знали. Даже Леонардо назвал его путешественником между мирами.
— Тут такое дело… — следопыт неспешно вертел пальцами кружку. — До недавнего времени я тоже ничего не знал о магии, драконах и прочем… Вдруг не только четыре столетия могут отсечь правду…
— Ты о земной толще?
— О ней самой. И страшно подумать, какой она должна быть, чтобы подобная тайна до сих пор не выбралась на поверхность.
— Звучит как… теория, — Лайла поглядела на Шойсу, чей непоколебимый взор гулял между присутствующими. — Я обязательно задам этот вопрос Леонардо.
На кладбище, окружённом высоким каменным забором, стояла тишина. Изредка её нарушали мелодичные трели птиц. Прячась в кронах разлапистых вязов, сидя на мшистых надгробиях и увенчанных травой склепах, они словно баюкали мертвецов. Каждый день. Каждую ночь.
Пребывая в тени вековых деревьев, Флогги копал могилу. А заодно размышлял о смерти. Для него убийства были самовыражением. Искусством, сокрытым в серых буднях столицы. Чёрная лужа после дождя. Слизь в канализации. Лишний мешок костной муки на городском складе. Кто признает в них пепел заживо сожжённой жертвы, растворённый в щёлочи труп или братскую могилу в холщовой оболочке? Никто. Люди слишком слепы. Слишком заняты насущными делами, чтобы видеть, как их жизни незримо поглаживает длань смерти.
Однако Эрминию ждал иной удел. Двойное дно в свежей могиле. Широко известная в узких кругах северянка пополнит коллекцию трофеев, станет ещё одной безмолвной гостьей на старинном кладбище…
— Sonses, — задумчиво глядел на рисунок Шойсу.
— Солнце, — поправила его Лайла и обернулась на звук открывшейся двери.
— Ну, готовы? — вошёл в помещение Рэксволд. — Карета ждёт на углу.
— Карета? — поднял бровь Джон. — Я думал, мы пешком прогуляемся.
— Вот ещё. Сапоги новые пылить, — ассасин подошёл к столу и кинул взор через плечо иномирца. — Что ещё за детская мазня? — он покосился на лежавший рядом карандаш. — Н-да. Домик плоский и кривой. Солнце овальное. Калеки лучше рисуют.
Следопыт закашлялся в кулак, и Рэксволд заметил вампиршу, выразительное лицо которой не требовало слов.
— А… Это ты сделала… Тогда нормально… Нет, не в том смысле, что ты хуже него… Боги… — ладонь в чёрной перчатке шлёпнулась о лоб и стекла по щеке. — В общем… я на улице.
Лайла проводила чёрную спину немигающим взглядом, едва не оставив на ней прожжённую дыру. Затем глубоко вздохнула и спокойно произнесла:
— Это называется минимализм.
Джон не сдержался и захохотал, за что в него полетела сырая скомканная тряпка, забытая Аланом после протирании стола.
Рэксволд с Эрминией стояли на перекрёстке, подле лакированной тёмной кареты, запряжённой караковой лошадью. Чёрная сбруя с золотыми украшениями придавала экипажу элегантности. В эту картину не очень вписывался молодой кучер в бежевой рубахе и жилете, ловко щелкавший тыквенные семечки. За что был удостоен тяжёлым взглядом северянки. Встрепенувшись, будто огретый наковальней, паренёк стряхнул с брюк шелуху и занял руки вожжами.
— Я уж решил, вы передумали… — взирал на приближавшуюся пару ассасин.
— Признаться честно, было такое желание, — ужалила взором Лайла. — Но я сочла, что неправильно отказываться от заслуженной награды. Тем более когда Алан ушёл по делам и кому-то нужно присмотреть за Шойсу, — она ехидно сощурила глаза.
— За это можешь не переживать. Присмотрим, — улыбнулся Рэксволд. — Ну что, навстречу впечатлениям? — он накренил золочёную ручку и приоткрыл дверцу. — Проводник ждёт вас на месте.
— Не слишком ли вычурно для обычной поездки? — следопыт глядел на обитые белой кожей сиденья.