Стелла не могла понять, что означает этот жест. Может быть, он отвернулся, думая, что она его ударит, или же ему вдруг стало неприятно смотреть на ее лицо.
— Вы знаете его? — Неподвижность Хитоло насторожила ее. Потом из приемной раздался голос:
— Хитоло! С кем это ты разговариваешь?
Хитоло не отвечал. Он боялся шелохнуться. В коридоре послышались шаги, и из-за перегородки появился человек, с которым Стелла надеялась никогда не встречаться, человек, которого она приняла вчера за Тревора Найала.
Хитоло зашевелился. Он повернул голову, моргнул, и на лице его появилось спокойное, выжидающее выражение.
— О чем вы говорите с этим парнем?
Стелла с вызовом встретила враждебный взгляд. Вновь столкнувшись с этим человеком, она испытала необычное возбуждение. Она ненавидела его той же сладостной ненавистью, какой ненавидела Джоба. Она смотрела прямо в его опоясанные темными кругами глаза, увеличенные стеклами очков, и сердце ее колотилось. Со смешанным чувством гнева и омерзения она приготовилась защищаться.
— Я спрашивала его, где найти Сереву, — сказала она.
Какое-то время он молчал. Потом сказал:
— Серева умер. — Его голос звучал сухо и равнодушно.
— Умер! — прошептала она. Те, кто потерял близкого человека, воспринимают любую смерть, даже смерть незнакомца, как нечто личное, некий отголосок собственной трагедии.
— Хитоло не любит говорить об этом. Он видел, как это произошло, и, я уверен, он потрясен. Они были братьями.
Она посмотрела на Хитоло, который казался совершенно спокойным. Но теперь ей стало ясно, что этот жест — вскинутая и повернутая в профиль голова — был знаком горя.
— Когда это случилось?
— Зачем вам это знать?
Стелла удивленно смотрела на него.
Он пожал плечами, взял со стола камень и взвесил его на ладони, глядя на него, будто на кристалл.
— Полагаю, вы все равно узнаете об этом и раздуете из мухи слона. Он умер в поле на глазах у вашего мужа.
— В поле?
— Здесь так говорят, это значит не дома. Ваш муж отправился в долину Бава. Серева, как всегда, его сопровождал и умер на обратном пути, прежде чем они добрались до базы в Каирипи.
Стелла почувствовала, что она на верном пути, глаза ее заблестели.
— От чего он умер?
— Трудно сказать. Там не было врача. — Он положил камень на стол и посмотрел ей в лицо. — С ним случился внезапный приступ, и через несколько часов он умер в страшных мучениях. Не думал, что вам доставит удовольствие копаться в подробностях чьей-то смерти, — тихо добавил он.
Стелла сердито сказала:
— Удовольствие! Да как можно…
— Вижу, — с горечью проговорил он, — вам это только на руку. Вы думаете, это поможет вам обнаружить причину, которой вы упрямо желаете дознаться, причину самоубийства вашего мужа. Этот факт еще больше распаляет ваше безумное воображение.
Она забыла о данном Тревору Найалу обещании и холодно заявила:
— Мой муж не покончил с собой.
Он безнадежно воздел руки к небу, потом уронил их.
— Ах! Вот, значит, как! — Он отвернулся, плечи его поникли, рука принялась слепо ощупывать стол. Глаза следили за рукой. Огладив круглые гладкие камни, пальцы потянулись к маленькому черному кокосовому ореху, покрытому белой резьбой. Он взял орех и принялся, мигая, разглядывать его, потом, будто пробуждаясь от задумчивости, перевернул другой стороной и еще с минуту пристально смотрел на него.
Стелла посмотрела на заваленный стол, перевела взгляд на шкаф с толстыми книгами по антропологии, потом взглянула на связки копий, маски, загадочные округлые камни.
— Вы были помощником Дэвида, — проговорила она. Это открытие казалось необыкновенно важным, и в голосе ее звенели ликующие нотки.
Он насмешливо улыбнулся.
— Он так меня называл?
Стелла в ярости накинулась на него:
— Теперь я знаю о вас все! Вы ненавидели его, вы завидовали ему! И вы приняли меня в штыки, потому что я его жена. Вам не нравится все, что связано с его именем.
Она хотела вывести его из себя, но он просто смотрел на нее грустным, беспомощным взглядом.
— Мне не следовало забывать, — наконец проговорил он, — что вы еще очень молоды.
Стелла в жизни не слышала более ужасных слов. Она почувствовала, что они подрывают самую основу ее веры в себя. Она ненавидела его еще больше, чем Джоба, погубившего ее мужа и разрушившего ее жизнь. Он подразумевал, что она слишком молода, чтобы любить. Она смогла лишь повторить: