Она посмотрела вверх. Под крышей над головой мерцали бледные, мягкие огоньки. Они сияли не резким металлическим блеском, присущим летающим светлякам, но ясным, прозрачным и нежным светом. Ей сразу же стало легче. Она улыбнулась и невольно протянула к ним руку, но тут же опомнилась и опустила ее.
— Извините меня, миссис Уорвик, — сказал Вашингтон уже более спокойно. Он ощупью вернулся к креслу, упал в него и замахал веером. Она почувствовала слабый кисловатый аромат сандалового дерева. Вашингтон тяжело дышал, и, хотя она могла разглядеть лишь очертания его головы и одну руку, лихорадочно сжимающую трепещущий веер, от него веяло каким-то безнадежным отчаянием.
— Мне не совсем хорошо, — проговорил он. — Лихорадка всегда изматывает мне нервы, а тут еще эти проклятые собаки, они выкапывают мои овощи.
— Мистер Вашингтон, когда вы ходили в Эолу…
— Да, миссис Уорвик. О чем вы хотели меня спросить? Извините, что прервал вас.
— Расскажите, пожалуйста, что там произошло?
Вмешался Энтони Найал:
— Миссис Уорвик считает, что этот поход в Эолу как-то связан с самоубийством ее мужа.
При слове «самоубийство» Стелла крепко сжала губы, но ничего не сказала.
— Ничего, — быстро сказал Вашингтон. — Там ничего не было.
— Что случилось? — терпеливо повторила Стелла. Она знала, что ничего не добьется. Он молол чепуху. У нее создалось впечатление, что его мысли витают по комнате, словно летучие муравьи. Слова Вашингтона звучали натянуто, будто отрепетированные. Но она не отчаивалась. Она чувствовала, что его молчание скажет ей больше, чем слова.
— Ну, на летающей лодке мы добрались до базы в Каирипи. Это на берегу, в устье реки Бава. Районный комиссар подвез нас на лодке вверх по реке до Майолы, что на границе патрулируемой зоны. Там мы наняли пару проводников, с нами было еще восемь носильщиков с базы, Хитоло и…
— …Серева, — подсказала Стелла.
— Да, и Серева. Народу было многовато, но мы захватили с собой кое-какие подарки для жителей Эолы, которые, как известно, не отличаются дружелюбием. О них никто ничего толком не знает, но все считали, что мы совершаем глупость, идя туда. Поэтому мы припасли каури и перламутровые раковины с побережья. Нам стоило большого труда уговорить туземцев пойти с нами. Двое сбежали, едва мы приблизились к деревне, а остальные отказались идти дальше.
— Но чего они боялись? — спросила Стелла.
— Вада, миссис Уорвик. Вада. Эола славится своими вада. — Он понизил голос, задрожавший от благоговейного страха. — Это что-то вроде колдунов. Очень могущественные ворожеи. Возможно, вы что-то и слышали о колдовстве, но… — Он заметно волновался, и Стелла, боясь еще одного срыва, прервала его.
— И что же было дальше?
— Ну, мы прибыли в эту деревню, Майолу, которая на границе патрулируемой зоны. Там русло реки сужается, и вверх по течению даже каноэ не пройдет, поэтому нам пришлось идти пешком вдоль берега.
Стелла слушала, глядя на открытую дверь; летучие муравьи исчезли, и между ветвями франгипани просвечивало ясное темно-синее небо.
Энтони сел и разжег трубку, за дверь медленно потекла белая струйка дыма.
— Летучих муравьев больше не видно, — заметила Стелла.
— Да. — Вашингтон протянул руку и зажег лампу. Мигая и жмурясь от света, они всматривались в бледные, напряженные лица друг друга. Кот, сидевший над головой Стеллы, исчез, гекконы разбежались по углам. На столе остались опавшие крылышки муравьев, и только одинокий таракан все еще стучался в стекло лампы.
Вашингтон первым делом посмотрел на Стеллу, потом обвел взглядом комнату. Тело его напряглось, рука крепко сжала веер, он натужно дышал. Стелла метнула быстрый взгляд в угол, но увидела там лишь сидящего на корточках Хитоло, свесившего между колен длинные тонкие руки. На его лоснящихся щеках плясали два пятнышка света, глаза сверкали, словно драгоценные камни.
Вашингтон замахал веером.
— Вы испугали меня, Хитоло, — сказал он с нервным смешком. — Я уж было подумал, что у вас на лице белая краска. Я не мог себе представить, зачем вам понадобилось раскрашивать лицо. Да, на чем я остановился? До Эолы оставалось еще полдня пути, и тогда наши проводники решили сбежать домой. Мы еще не вошли во владения Эолы, но уже были близко, и они не хотели испытывать судьбу. Но носильщики, которые были из миссии, а потому не такие дурни, как те два проводника, согласились продолжать путь. Потом и они тоже занервничали, и дальше мы пошли одни. Они разбили лагерь в окрестностях деревни и остались ждать нашего возвращения. Мы пошли в саму деревню, а когда вернулись, они сгрудились вокруг костра, чуть живые от страха, хотя никого и не видели. Вся деревня плясала на празднике. — Он остановился и промокнул лицо носовым платком. — Господи, как жарко, правда? Хитоло, подай веер миссис Уорвик.