— И как бы он сказал? — архонт тоже понял, о ком идёт речь.
— Что вы опасаетесь за свою власть и влияние, — спокойно ответил Сандакай.
Тураниус громко рассмеялся, отчего Силана на миг ощутила довольство и гордость. Хотела бы и она когда-нибудь стать столь же смелой и не бояться смотреть в лицо опасности.
— Хотите сказать, уважаемый герцог, что я прикрываюсь своим народом? — поинтересовался Тураниус. — Что готов жертвовать их жизнями ради собственных амбиций? Что чту Триединство больше, чем весь Монхарб? — В его тоне было что-то, что невольно вызывало улыбку и желание поддержать чужое веселье. Силана едва скрыла смешок.
Однако парламентёр не поддался чужому влиянию, лишь по-доброму улыбнулся и уверенно кивнул. Это вызвало секундный ступор у девушки, а также заставило взглянуть на переводчика. Быть может, подобный жест у их государства означает что-то иное? Вот только нервный мужчина молчал, не произнеся ни слова, хотя точно видел кивок и, что называется, чувствовал обстановку.
Силана ощутила, как глубоко внутри неё завязываются в узел кишки. Всё складывалось не так, как ей представлялось. И без того аристократично бледная девушка побелела ещё больше.
Южанин выглядел слишком уверенно для того, чтобы посчитать его поступок шуткой. Быть может, свою роль играл внешний вид и необходимые для переговоров столь высокого уровня атрибуты? Длинные, аккуратно заплетённые волосы мужчины были светло-каштанового оттенка, квадратная борода тщательно причёсана, а серые глаза внимательно осматривали архонта и — периодически — его дочь.
В ином случае Силана могла бы посчитать, что её сочли привлекательной, ведь это и правда было так. Про её точёный стан, высокую грудь, красивые чёрные волосы и пухлые губы говорили не раз и не два. Но думать о подобном в текущей обстановке казалось слишком самонадеянно. Речь шла о десятках тысяч жизней, а не о её милом личике.
Дополнительную уверенность в себе императорскому советнику придавали его зачарованные украшения и артефакты, на фоне которых даже шедевры «Города-фабрики», красующиеся на Тураниусе и Силане, казались жалкими поделками недоучек. А ещё в этом человеке (который явно был сильным сионом) чувствовалась некая тяжесть прожитых лет. Такая… едва заметная меланхолия, словно всё, что происходит сейчас, кажется давно привычной и знакомой рутиной.
«Сколько уже раз он обращался к самым разным аристократам, архонтам и даже королям?» — болезненно удивилась — если не сказать ужаснулась — девушка.
— Ни одно живое существо не в силах встать между истиной и ищущим её, — произнёс Сандакай.
Силана ощутила капельку пота, которая стекала по её виску. Будущую правительницу Монхарба пугала эта бесконечная уверенность каждого жителя Империи Пяти Солнц в собственном владыке.
— Триединство называет Хореса демоном, вылезшим из ада, — уверенно возразил Тураниус. — А кем тогда можно считать его глашатая, вашего императора? Но даже если бы мы, — он усмехнулся, — внезапно решили отречься от своих корней, перейдя в новую веру, как можно забыть о том, что Империя собирается использовать Монхарб как источник дешёвых ресурсов? Не для того наши предки разрабатывали собственную систему магии и инсуриев!
Сандакай заговорил, и его спутник с явной неохотой и неловкостью начал переводить:
— Ваши жрецы — единственные, кто окажется проигравшими, если вы согласитесь на условия императора Дэсара́ндеса. Что же до торговли, то обсудить её можно отдельным расширенным заседанием вместе с нашими казначеями.
Сравнительно небольшой вольный город всегда с тревогой наблюдал за своим южным соседом. Сколько Силана себя помнила, даже в самом раннем детстве хотя бы раз в пару недель она слышала разговоры о медленно, но неуклонно расширяющейся Империи Пяти Солнц. Из уроков истории девушка знала, что когда-то давно войска Дэсара́ндеса переплыли Аметистовый залив, прибыв с огромного острова Фусанга (который они называют малым континентом) и подчинив Кашмир. Но на этом южане не остановились, начав планомерно захватывать остальную территорию. И вот у них уже образовались общие границы!
Конечно, это произошло не одномоментно. Промежутки между войнами достигали, бывало, многих десятков лет, но рано или поздно Империя, пережевав очередной кусок земли, жадно цепляла следующий.
Силана вспомнила, как ещё год назад отец расспрашивал сайнадских и истлийских купцов о ситуации на юге, но те отвечали осторожно и крайне уклончиво. Эти хитрецы не желали впутываться в политику, рассказывая, что занимаются лишь торговлей и легко могут пересказать цены, но никак не обстановку внутри Империи.