Следовавший за ним лис ощерился, как будто вот-вот собирался рассмеяться.
-Полностью согласна! – зло сверкая глазами поддакнула Серафима.
Бельчонок метался туда-сюда, пищал, и как-то совсем уж по-человечески заламывал лапы. Словно уж очень не хотел, чтобы ссорились. Остановился посреди коридорчика, вздохнул горестно, переводя молящий взгляд в мою сторону.
-Так. – Любопытство, конечно, разрывало меня на много маленьких Ядочек, но все по порядку. – Давайте чай, а потом новости.
-Насмешка Богов, не иначе, - тяжко вздохнув, подытожил Яким. – Сведение счетов, старая вражда, настоящая любовь и испытания, страсть и влечение, темные силы, светлые силы. Дежавю, честное слово! В самом деле, издеваются Боги над бедными нами!
Наверное, для случайного прохожего, загляни он в окно бабушкиной избы, наша честная компания показалась очень странной: за круглым столом разместились две девушки с разноцветными, вырвиглазыми волосами, бельчонок, деловито прихлебывающий узвар из маленькой, расписной чашечки, ворон, периодически щелкающих грецкие орехи, лис, с аппетитом поедающий сочный кусок мяса, кот вальяжно лакающий сметану, между делом жестикулирующий совершенно по человечески.
Это действительно было очень странно, но в то же время, я всей своей душой ощущала себя на своем месте, дома, в безопасности.
Рассказ о своем путешествии закончила далеко затемно. Вопросов от бабушкиных фамильяров сыпалась тьма, не отставала от них и Серафима.
-И вот, я не сказала ему о матери, - тяжело вздохнув, обвела всех взглядом.
-Расскажи ты мне эту историю две недели назад, я бы сказал, что единственное для тебя подходящее решение – бежать, - подытожил Васька. – Я знаю Кирилла с детства, знаю отца его, и Заряну тоже. Потому сказал бы именно это. Но, теперь скажу другое.
Я навострила уши, хотя и без авторитетного мнения котейшества никуда бежать не собиралась. Бросить Кира, не узнать, как помочь бабушке, не поговорить с Заряной…
«Нет. И раньше не в моем характере было бежать от проблем, а теперь и подавно. Мое сердце… оно ведь не здесь, там, в Костях сейчас, у него в ладонях». Всего пол дня не видела своего добермана, а уже соскучилась страшно.
-Да не тяни ты, – не выдержала молчания Сирик, - кота за яйца! В самом деле.
Вассисуарий презрительно хмыкнул.
-Кирилл изменился, все Навье судачит да шепотки гоняет. И с тобой это на прямую связано. Ну а уж как вы на свадьбе отплясывали да какие искры между вами летали - еще долго не забудут. Хоть бери, да новую сказку пиши, честное слово. Так что о матери тебе сказать надобно, самой ему, да побыстрее.
-Поздно может быть, - каркнул Яким.
-Почему?
Ворон уставился в сторону Сири.
-Чо? – возмутилась она. – Я никому ничего не говорила!
-Да ты уж нет. А вот ненаглядный твой уже мог и справится.
-Не понимаю, о ком ты, - буркнула она.
-Сири… - протянула руку, сжав холодные пальчики подруги. То, что близкий друг Кира и безопасник в одном лице мог все выведать скорее всего правда, и то, что с докладом к боссу пошел, тоже, но волновала меня и подруга, ежистая, словно кактус. – Понимаю, что при всех говорить может и не хочешь, но все же?
-Да что рассказывать, Яд? – она пожала плечами. – Всё очень сложно. Ну… было между нами, кое-что…
Подняла в удивлении брови. Если бы могли, они бы на макушке у меня оказались, точно.
-Кое-что? Между вами?
-Ну трахались мы… пару раз.
Бельчонок поперхнулся чаем, на что Васька заботливо постучал ему лапой по мохнатой спинке.
-Мы, это ты и… Горынев?
-Ну не Лиходеев в самом деле! – возмутилась она.
-Вот как раз с последним я бы предположила быстрее.
-Чего это вдруг?
«Ничего не ясно, кроме одного, разговор о Свете уж слишком сильно ее нервирует»
-Просто, - постаралась более мягко подобрать слова, - Светослав он… ну такой…
-Да разные вы, как огонь и вода! – припечатал котейшество, - но схлестнулись аж у Избы дым из трубы пошел.
-Васиссуарий Венедиктович! – возмутилась сама Изба, неожиданно подав голос. – Ну что ты детей в неловкое положение ставишь?
-Боги! – прошептала Сири, - еще и Изба говорящая.
-Вот видишь, девочке неловко! – распекала Изба котана. – Не волнуйся девонька, я пусть и разумная-говорящая, но глазки-то прикрывать умею, да ушки тоже… в отличии от некоторых!
-А что я? – нахохлился кот, начав оправдываться. – Я не ожидал такую подставу. Ворвались ураганом, спорили, ругались. Думал, может ее спасать надо будет. А оно вон чего…
-Так, всё! – хлопнула по столу Серафима. – Не желаю больше препарировать свою личную жизнь.
Я поджала губы, пряча улыбку. Пусть мне было ничего не понятно, но от мысли, что Сири вполне может быть со Светом, а значит, останется здесь, со мной, радовала невероятно.
«А сама то ты, значит, готова остаться?»
Да. Готова. Как в лесу оказалась, как стала ощущать связь с ним да с землей, так и поняла. Что уж о Кире говорить. Не оставлю я его теперь. Люблю.
-Сирь, ну, мы поговорим с тобой потом еще, ладно?
Подруга нахмурилась, но все же кивнула.
-И то правда, - поддакнул Яким. Все потом. Тут более насущные проблемы есть. Даже две.
-Вещай, пернатый, - вальяжно разрешил ворону Васька.
-Первая, это как вызволить Ладомилу. Ну а вторая, куда деться от гнева Ганны. Она тоже не слепая поди, и не глухая. О Кире с Ядой наслышана, зная ее - в бешенстве.
-Кстати об этом, - прокашлявшись, ответила я. – Мы с ней встречались, в поселении волков.
Глава 27
Кирилл
Смородинка привычно обжигает, как будто сдирает живьем кожу. Оплавляет шмотки и кажется, что они въедаются в обугленное мясо. Ничего этого, конечно, не происходит на самом деле, но чувствуешь все каждый раз по-настоящему. Очищение огнем - первый шаг в подземные Чертоги, без которого тебе просто не откроются врата царства Чернобога.
В первый раз я орал, как резаный, помню, что не мог сдержаться, что потом чувствовал себя жалким… Наместник бога, не сумевший держать лицо.
Теперь уж не впервой. Молчу. Морщусь, стиснув зубы, но перехожу рубеж, нырнув с головой.
– Отец мой, – склонившись в поклоне, замираю у двуцветного трона, выдолбленного из огромного куска Кудыкиной горы, что уходит глубоко под землю и прорезает своей вершиной небеса. Символ единства света и тьмы – двух братьев Чернобога и Белобога. – Я пришел платить за нарушение клятвы.
– Твой долг уже оплачен, – в глазах Чернобога алым пылает огонь Смородинки.
“Как оплачен? Кем?” – в голове проносятся все кандидаты разом, от матери до Светки. Знаю же, что Боги всегда забирают в уплату самое дорогое, чтобы впредь неповадно нарушать вековые законы.
Самое дорогое.
Сознание разрывает страхом и злостью.
“Нет! Почему она? Она не должна платить за мои ошибки. Только не она”.
Поднимаю глаза на Бога. Равнодушное, холодное лицо, острые, туго обтянутые бледной кожей скулы. Спорить бессмысленно. Так же безрезультатно и глупо, как биться кулаками о черную породу Кудыкиной.
Боги не меняют своих решений.
Боги всегда берут плату.
И каждый платит сполна, соразмерно содеянному. Я знаю это с детства. Каждый из нас знает.
Так много веков назад появился род Кощеевых, Горыневых, Лихачевых. Наши судьбы - расплата за грехи рода. За просьбу предка, посмевшего прийти к богам лично и что-то у них требовать.
Мой предок – сильный маг, жрец Чернобога – потерял жену. Не в силах смириться со смертью любимой, он пришел к богу с просьбой вернуть ее в мир живых. За это согласился пойти в вечное услужение, отдав себя и всех потомков своих на пост цепных псов бога мертвых. Жить меж миром Света и Тьмы, карать за нарушение законов, следить за порядком. И получить бессмертие для себя и своей женщины. Кто же знал, что не по фигуре платье, что к бессмертию прилагается еще и куча неприятных последствий. Да и кто думал о таких мелочах, заключая контракт с Богами?