– Бабушку наказали… Она теперь живет за счет моей силы. Как-то так…
«Яга! Старая карга! Значит, ее долги повесили на Ядвигу… Тоже».
ТОЖЕ!
Яде платить за бабку и за меня.
Скулы сводит судорогой, скрежет зубов слышно, наверное, даже в соседних комнатах.
– Это все? – мысленно пытаюсь сопоставить факты. За бабку Ядвига платит жизненной силой. Чем оплатит мой долг?
– А еще, я виделась с... - договорить не успевает, глаза широко распахиваются, будто внутри у нее все разом разорвалось - такая в них боль.
Чувствую, как по загривку проходит холодок.
«Нет… это не оно… не может быть оно».
Хватаю ее руки - холодные, как статуя, лицо, кисти, вся кожа, где доступно глазу, покрывается черной сеткой.
– Нет, нет, нет! – подхватываю ослабевшее тело, прижимаю к груди, медленно опускаясь на пол вместе со своей ношей. Под черным кружевом смертельного проклятия лицо ее кажется еще бледнее. Губы - бумажные, сине-серые.
Моя девочка… Моя любимая девочка.
Перед глазами наша первая встреча. Смешная, растерянная в своей мохнатой кофте.
Потом Купала, с каким вызовом смотрит на меня, не боится. А в баре - так вообще чуть не отравила.
Моя смелая, отчаянная колючка.
ЗА ЧТО?!
Прислушиваюсь к тому, как мерно вздымается грудь. Дышит. Касаюсь губами губ. Знаю, что это никакая не сказка и поцелуй принца ничего не решит. Да я и не принц.
Много столетий назад мой предок пришел к Чернобогу, готовый на все, чтобы вернуть из царства мертвых свою любимую. В уплату отдал себя и весь свой род в услужение богу Навьего мира.
– Кощеи получат шанс снять проклятие, когда найдут истинный свет в чистой девушке, – известное с детства предание само соскальзывает с дрожащих губ, касается ее лица.
Не “снимут проклятье”, а “получат шанс” снять его.
Я теперь точно знаю как…
Я ДОЛЖЕН ИСПРАВИТЬ ОШИБКУ ПРЕДКА. Мертвое должно оставаться мертвым – так написано на входе в подземные чертоги. Я должен отпустить ее и тогда мой род будет свободен. Я, брат, отец, наши потомки – все Кощеевы. Вот она плата. Исправить ошибки прошлого.
ПОЧЕМУ Я, СУКА?!
Почему не отцу выпал этот выбор, ни деду, ни прадеду. Почему мне? Почему, только получив ее, только пригубив счастье, должен отдать его ради благополучия рода, чтобы избавиться от того, что тяготит многие поколения Кощеевых?!
Вот она плата, которую обещал Чернобог. Яда расплатится жизнью за нашу свободу.
Прислонившись щекой к ее холодному лбу, просто сижу.
Я должен выбрать то, что правильно. Не могу повторить ошибки предка.
Не могу… Не могу сделать верный выбор…
Целую лоб, щеки.
– Очнись, ну же! Открой глаза, колючка. Я люблю тебя, слышишь! Очнись, Яда! Пожалуйста…
Знаю, что зря. Знаю, что нужно остановиться, но не могу.
НЕ МОГУ, БУДЬ ВСЕ ПРОКЛЯТО!
Из груди поднимается тьма. Чувствую, как она ползет по полу и стенам. Треск и грохот пробираются в затуманенный болью разум. Там, внизу, что-то обвалилось. Да какая разница, что рушится бар. Или даже само поместье: пусть хоть все провалимся в подземные чертоги! Для меня все уже рухнуло.
Вот он конец.
Светослав
“Кости” шатает так, что сразу ясно, откуда ветер дует.
Да, какой ветер - несет жареным, хоть нос затыкай. Сорвавшись с места открываю портал в жилую часть усадьбы. Кир собирался к себе. Мы успели поговорить после его возвращения от Богов и теперь причина происходящего ярко вспыхнула перед глазами.
Мне ведь тоже не наплевать! За последний месяц я всерьез привязался к Ядвиге. К тому времени, как узнал от Серафимы, кто она, понял, отчего так тянуло с первых дней рядом виться. Хозяйка леса и всего живого в лесу, а Горынычи – звери ведь. Могу поспорить, и волки в Яде свою чуют. Не зря же в русских сказках Змей, да серый волк извечно в услужении у Яги. Как дети леса преданы ей.
– Что случилось? – увидев Кира на полу, прижимающего к себе Ядвигу, замер, не сразу в мареве тьмы заметив черную вязь проклятия по ее телу. – Расплата…
Шагнул было вперед, Кощей поднял свои красные, неадекватные совершенно глаза.
“Твою ж мать!”
Впервые за долгое время, хер его знает, что делать. Не люблю, когда не контролирую ситуацию.
Очевидно, что колючка наша под действием “Черной смерти”.
Противоядия нет.
“Когда успела? Я же ей руну ставил защитную! И видел, что теперь у нее Чернобогова стоит. Что-то не сходится… Где-то я просчитался. Где!?”
Почувствовал, как злость заползает в голову сипящим голосом левого. Зараза, как не вовремя!
“Зато сейчас быстро со всем расссберемся!” – весело шипит голос в голове.
Угу, поможем Кощею добить “Кости”. Это ж первая и любимая затея левого.
Круши-ломай!
Вновь открыл портал. Нужно найти старую Ягу пока этот не обосновался за царя в голове. Карга должна знать больше, чем мы: столько лет правит лесом, не может не знать.
Не успел портал еще схлопнуться, как услышал до боли знакомый голос:
– Ты что здесь забыл?
Поморщился. Вот только этой не хватало сейчас…
Левый оживился пуще прежнего, прямо заворочился внутри, нутром чую.
– Где старуха?
– Не понимаю, о чем ты, Светослав, – а глаза-то выдают!
Не тебе меня пытаться провести, девочка.
– Ты мне песни не пой, птичка, – поднял ее, пыхтящую злостью дуру и переставил с места на место. И раньше пререкаться не хотелось, только перья эти цветные на кулак намотать, а теперь так и подавно… не до того совсем.
Изба тоже заартачилась – не впускает, зараза. Сплюнул зло под ноги.
– Яга! Там внучка твоя помирает, выходи, пока Кощей все Навье к Чернобогу не сплавил! – Дом заворочался, шамкая сморщенным ртом- дверью, из которого показалась старуха. Скелет ходячий.
– Да уж поняла, что неладное что, как только поплохело. Руку подай, Слава, видишь, сама не могу уж.
От увиденного даже я опешил. С каких пор Ладомила в настоящую Каргу превратилась? Да, звал ее по-старой памяти так, но ведь не имел в виду, что…
– По грехам расплата. Идем, Слава, посмотрим, что сделать можно, – как-то спокойно говорит, деловито. Аж жутко, будто не ее внучка на пороге царства Чернобожия.
– А что руки ломать? Это вы – молодежь – сразу в панику. Паника включилась – мозги выключились, – старуха назидательно постучала костлявым, сморщено-скрюченным пальцем по моему виску, словно мысли читала. – Сначала дело делать, потом слезы лить.
“Может, дадут Боги, к ее годам тоже настолько поумнею, а?”
Хотелось бы. Такой выдержке любой мужик позавидует. Яга ухватилась за мою руку, чуть не повиснув на ней.
– Что с Ядой?! - очнулась Серфима. Как лист перед травой, в самом деле. До чего вездесущая девка, а? Глаза б мои не видели!
“А ты наощупь бери”, – посоветовал вновь встрепенувшися левый.
Как было удобно, когда он не вылазил и состояние менялось последовательно. Ничего так не утомляет. как разговоры с собой. Особенно, если собеседник тебе в корне неприятен.
Протянул ей вместо ответа вторую руку. Сама ж, как цыпленок желторотый ничего не умеет. Ни порталы, ни магию. Еще одна на наши головы: – Идешь?
Видно, за это время хорошо успела узнать, что три раза спрашивать не буду – не в театре вроде как – коснулась руки протянутой, как прокаженного – не иначе.
Поморщился, а от пальцев тонких и прохладных такая волна жара по телу, что хоть прям тут оголяйся, лишь бы не сгореть. Открыл портал, чтоб скорее сбросить ладонь с руки своей.
– Внученька! – выдохнула Яга, как только оказались у Кощея, упала, обессилевшая на пол и поползла, как была на коленях, к Киру, все так и сидевшему с Ядвигой на руках.