На берег выпрыгнула упитанная лягушка. Выпучив на нас и так здоровенные глазищи возмущенно заквакала. Старичок поморщился, вслушиваясь в лягушачью трель, как будто и впрямь понимал, о чем та ругалась.
-А сама ты виновата, Ленка! Нечего от меня ее было прятать. Как следы замести – так сразу Хухлика вызываете. Вон даже этому – кивнул в сторону Дурашки, - дали с ней на солнышке греться. А чем я плох? Чем не компания? И никому она не расскажет, о чем разговаривали. По глазам видно, смышленая.
Услышав свое имя, призрачная гончая насторожилась. Повела коричневым носом, принюхиваясь. А затем устало вздохнув, Дурашка вновь опустил голову, довольно щурясь на солнце.
Я же хотела возразить и успокоить Царевну, сказав, что мы особо-то и не разговаривали, а вещал только этот микрочеловек. Но он уже проворно схватил чашу – ракушку, бодро поднявшись, прихватил ошалелую квакуху, шагая назад к воде:
-Яга нагрянет к вечеру. Просила передать.
***
В открытое окно тянуло вечерней прохладцей.
Елена, профессионально накрывала на стол, в ожидании почетной гостьи – моей бабули. Она бродила по дому, напевая себе под нос какой-то смутно знакомый мотивчик, носила по пять тарелок разом, красиво сервировала стол.
-Да не переживай ты так. Ладомила отходчивая, - подмечая, как я нервничаю, попыталась подбодрить она. - Рвала и метала только первый день после пропажи твоей. А как узнала, что у меня, так и поутихла.
-Не уверена, что по голове погладит.
-Так и ее вина в твоей глупости есть. Что ж она, двадцать лет все в секрете держала, приоткрыла завесу только, считай на кончик носа, а остальное – догадайся сама. Надо было и тебя из портальной усадьбы забирать, а не в пасть зверю бросать.
Я закусила губу. Это она о Кире чтоль? Не зверь он вовсе…
«Сама доберманом обозвала, а теперь и не зверь?»
Дверь отворилась, жалобно звякнув о стену навесным замком. В обеденный зал ворвалась бабуля. Давно я за ней такой прыти не наблюдала! А сама как будто иссохла вся, череп кожей натянулся, глаза, словно черные угли, внутри которых пламенеет зарево огненное.
-Ба… - протянула я испуганно, понуро опустив голову.
Она подошла ко мне, мягко подняла пальцами подбородок.
-Посмотри на меня, - попросила, как будто жалобно.
На худом лице мрачная скорбь, обрисовывающая темным скулы и глаза.
-Жива, - с губ сорвался облегченный вздох. Развернувшись к Царевне склонила голову, - век помнить буду и в неоплатном долгу теперь перед тобой.
– Да конечно, - фыркнула квахуха, – На листочек записать не забудь! Ты бы девочке голову не пудрила, да сразу рассказала.
-Рассказала все, что требовалось знать ей, - бабушка поджала губы. -Но никогда, Яда, я и вообразить не могла, что зная о Навьем, сама пойдешь по нему бродить!
Что тут сказать. Возможно, даже несмотря на то, что мне УЖЕ довелось увидеть, психика буксовала и искала всему логичное, адекватное объяснение. Возможно, я пошла в лес в надежде найти опровержение всей чертовщине.
-Собирайся, - расценив мое молчание по-своему, бабушка даже не присела к столу, - домой пойдем.
- Нет, не могу я, ба.
-Нет?!
-Ладомила, ну что ж ты как не родная, - примирительно встала Елена, - дай внучке время, пусть поведает, зачем она здесь. Себе дай возможность рассказать все, что надобно. Поужинаем, чаю попьем, а там уж и решите, домой вам или куда.
Мы с Еленой быстро переглянулись. Бабуля пригвоздила нас взглядом:
– Мало тебе своих проблем, Елена, так ты и в наше болоте залезть готова?
– Окстись, родная! Что ваше, то и наше. Все мы тут повязаны, невидимой цепью божественной. Ничего не делается просто так, ты же знаешь.
Бабушка от досады аж ногой топнула, да так, что по терему Царевны пошел холод леденящий, дрогнул свет, что давали свечи, затрепетал, вырисовывая на стенах неровные дрожащие тени. Елена, уставившись в пол, обиженно пробормотала:
-Зря я, что ли, борщ твой любимый готовила? А веренички да на пару какие, нежнее облачка. К чаю «наполеон» испекла.
– Ты меня едой не задобришь, – Не говорила, а резала словом бабушка, - разве что, и с вишней вареники есть…
– И с вишней, и с ягодой лесной, - Царевна подошла к бабуле, мягко касаясь ее ладони, - выдыхай, Яга. Цела твоя внучка, жива и уже здорова. А наспех всех дел не решить. Садимся, отужинаем, а там уже поймем, что и как делать… и куда бежать.
-Я ведь не всегда была страшилкой из детских сказок, Яда. – начала бабушка, с грустью усмехнувшись. – А сейчас особо обидно, когда изображают скрюченной старухой, может потому что к старости дело, не знаю… Раньше меня кликали Йогиней, была я молодой и мудрой, как и сейчас, могла понимать языки всех живых и мертвых существ, а своей красотой сражала мужчин наповал.
-Ой, мне же Хухлик рассказывал, - поддакнула Елена. – Как за вами пол леса бегало, Ладомила Всеславовна!
-Он еще тот сказочник, - фыркнула ба. – Пусть не половина леса, но от женихов отбоя не было, правда.
-Так вот, - бабушка расправила несуществующие складки на скатерти. – То, что рассказывала я тебе в тот день, у нас дома, все правда. И как боги мир создавали, и какие существа и сущности есть, как и чем мы живем мы, почему о нас никто не знает. Но умолчала я лишь о проклятье. Все мы прокляты, Яда… хотя, кое-кто и не видит этого, живет себе и жизни радуется.
-Прокляты? – переспросила, затаив дыхание. Ведь и Светослав, и даже Кир однажды обмолвился был, Хухлик, вот, сегодня.
-Кому проклятье, кому радость, - поддакнула Елена, не особо весело. – Мое проклятье в лягушку превращаться да мужика выжидать. Думаешь, просто это, в лягушачью шкуру влезать, да трястись над ней днем, чтобы никто ничего с ней не сделал? А мужики? Где ж ты сейчас с луком и стрелами найдешь?
-А за что тебя прокляли?
-За язык длинный, - цокнула бабуля. – Все она спорить любила, да лучше всех знала. С Премудрой-то именно поэтому горшки и побили, а ведь почти сестрами были. Весь люд к ним на совет ходил, что да как лучше сделать. Но у обеих гордыня непомерная душу жрала. Та себе цену никак сложить не могла, и эта туда же.
-Ну, Ладомила Всеславовна! В самом деле, в том споре я права была! Волкокали оборачивались раньше только на полную Луну! Даже Кот ученый и тот подтвердил! А она как пластинка заезженная, что как сейчас было – по их желанию и когда хотят! Не было так! Все эволюция и прогресс!
Бабушка красноречиво на меня взглянула.
-Вот за то и прокляли, чтобы научилась вовремя молчать, она же не только с Премудрой ругалась. Но и с кое-кем повыше.
-А с суженым что? – спросила с любопытством.
-Ну здесь все и так ясно, - буркнула Царевна, потупив взгляд. – Чтобы истинная любовь была и чтобы даже будь я жабой бородатой и молчаливой… поцеловал. Именно в облике лягушки, Яда!
-В сказке было, что нашелся смельчак.
-Ага, я сама ее и придумала, - вздохнула квакуха.
-А что мы, ба?
-Ой, про нас сказок напридумали, читай – не хочу. И старой, и мертвой, и злой, и костлявой, какой только не рисовали. А на самом деле, то ли моя прапрапра бабушка, то ли еще дальше, когда в силу Яговскую вступила, была к лесу навьему и душой и телом привязана. Зверье ей помогало разное, травы да муравы. Все жители в дом вхожи были. Лечила, кормила, оберегала, подсказывала. Считай, Хранительницей леса была. За это Боги ей благоволили и всячески поддерживали. А потом… влюбилась. В князька какого-то… да так голову он ей запудрил, что позабыла она и о лесе, и долге, и о способностях своих. Убежала с ним за тридевять земель... в пустыни далекие, с песками непроходимыми…