То, где наши руки и ноги крепятся к телу, расположение позвоночника, обхватывающая органы грудная клетка — все эти характеристики у нас общие с другими позвоночными, от шимпанзе и ласточки до трицератопса и красного тритона, настолько маленького, что сложно поверить, что у него вообще могут быть кости. Как бы сильно мы ни отличались от крокодила, тунца или домашней кошки, наш скелет выстроен по той же самой конфигурации, потому что мы все являемся потомками одних и тех же созданий, наделенных по воле природы такой структурой. Они жили во времена, когда еще не было челюстей, позвоночников, да и самих костей. Одного их представителя тоже можно найти в Смитсоновском музее несколькими этажами ниже экспозиции со скелетом Кранца.
Можно было бы подумать, что вид, сыгравший столь важную роль в появлении нашего с вами скелета, должен занимать почетное место по центру каждого крупного палеонтологического зала в мире. Что его останки должны храниться на освещенной сверху бархатной подушке, а посетителям было бы дозволено только по одному или парами заходить в затемненный мавзолей, чтобы провести несколько мгновений наедине с животными, которым мы обязаны своим существованием. Раз уж в музеях с таким почтением относятся к знаменитым драгоценным камням вроде алмаза Хоупа, то частичка нашего далекого прошлого уж точно заслуживает не меньших почестей. Как минимум выставляться на самом видном месте, в центре величайших галерей ископаемых, своими крохотными скромными очертаниями олицетворяя предысторию всего, что можно увидеть дальше. К сожалению, этот наш особенный предок не удостоен подобной чести. Животные, сыгравшие важнейшую роль в формировании наших с вами тел, попросту не могут соперничать с величественными ископаемыми, притягивающими толпы людей. Вот почему динозавров обычно прячут где-нибудь подальше, чтобы посетители могли хоть что-то узнать о своем прошлом, пока идут по другим залам к этим громадным рептилиям, чтобы замереть в тени их величия, подобно нашим непримечательным мохнатым предкам более 180 миллионов лет назад. Динозавров и другие излюбленные публикой экспонаты музеев можно сравнить с летними блокбастерами киноиндустрии. И неважно, наслаждаемся ли мы красотой и величием деталей или же просто пялимся, в восхищении разинув рот, — именно они притягивают нас в кинотеатры (ну или на выставки в музеи). Если продолжать эту аналогию, то животные, с которыми я собираюсь вас познакомить, сродни авторским фильмам — несмотря на восхищение критиков, им определенно недостает зрелищности.
Интересующий нас персонаж запрятан в тихом уголке, куда почти никто не заглядывает. Зайдя в зал «Жизнь океана» Национального музея естественной истории, поверните налево у нависшего над головой кита и следуйте вдоль череды ископаемых останков китообразных, пока не попадете в небольшую комнатку. Здесь собраны наименее популярные музейные окаменелости — похожие на жуков трилобиты, аммониты в закрученных раковинах, ощетинившиеся иглами морские лилии и другие всевозможные беспозвоночные, наглядно демонстрирующие, что, несмотря на многочисленные вымирания, разорявшие флору и фауну планеты, жизнь неизменно восстанавливалась. Здесь-то вы и найдете животное, про которое я собираюсь вам поведать, окаменелую загогулину среди других причудливых диковин. Знакомьтесь: пикайя. Наша родственная связь с ней не всегда была очевидной.
Пикайя, как и остальные окружающие ее окаменелости, была найдена в одном местечке Британской Колумбии, название которого знакомо каждому палеонтологу, независимо от того, доводилось ли ему работать с добытым там материалом: сланцы Бёрджес. Историю открытия этого места мне рассказал много лет назад один профессор палеонтологии. Полевой сезон раскопок 1909 года близился к завершению. Чарльз Дулиттл Уолкотт, прочесывавший древние сланцы вблизи небольшого городка Филд в поисках следов доисторической жизни, так ничего толком и не обнаружил. Его надежды на грандиозные открытия разбились о те самые камни, которые должны были выдать свои секреты, и вместе с женой они свернули лагерь и направились вниз по горам под первым снегом, который подтверждал, что их работа в этом году закончена. По дороге лошадь Уолкотта споткнулась о холодные куски растрескавшегося камня, перевернув какой-то осколок. Чарльз заметил нечто странное на этом обломке. В древней породе он обнаружил отпечаток доисторического животного, прежде неизвестного палеонтологам. Если это и не послужило источником известной поговорки палеонтологов, то как минимум стало самым драгоценным примером — лучшие находки неизбежно попадаются в последние часы последнего дня полевых работ. Уолкотт вернулся в эти места на следующий год и раскопал целое собрание окаменелых животных, которые были ему совершенно незнакомы.