Это снова младший. С утра его переполняет энергия, заставляющая мальчишек влезать на деревья, швыряться камнями, стараясь попасть во-о-н в то дупло, и бегать наперегонки с ветром. Сон уже пересказан во всех подробностях, мамина стряпня опробована и одобрена. Пора проверить, чем там заняты отец и брат. То есть ясно, разумеется, что они всё ещё ловят рыбу; но вот сколько наловили, какой именно и главное – какие разговоры они при этом ведут и о чём молчат над гладью вод, освободившейся от туманных завитков? Вот что самое интересное!
– Можно. Ступай.
– Угу.
На пороге младший замирает, оборачивается и говорит с улыбкой:
– Прощайте.
Миг, и его уже не видать. Я поворачиваю голову и встречаю полный внезапного непокоя взгляд дочери. Вот это – впервые, раньше младший всегда говорил: "До свиданья!" Почему в этот раз он сказал иначе?
Пророк… все они, сплошь, мастера загадок.
– Не бойся, мам. Страхом делу не поможешь.
Это я знаю сама, но всё равно киваю, словно принимая совет. Средняя – умница. Рассудительная, терпеливая и чуткая. Отчасти потому, что старается мне подражать, но отчасти потому, что такова её натура. Мамина дочка. Порой мне даже не верится, что этой юной женщине всего-то неполных десять лет.
И всё же, почему младший попрощался? Что-то такое подсмотрел в своих снах? Или это всё-таки тень тихих крыльев близкого будущего?
Опустив руки, я сосредоточилась. Ничего… ничего… вернее, то же самое озеро, тот же самый лес, те же лужайки, ручьи и холмы. Те же звери, те же птицы, те же букашки… мимоходом коснулась родных рыболовов и спешащего к ним младшего. Нет, никаких близких угроз, даже никаких мелких неприятностей, не говоря уже о подлинных, затрагивающих здоровье и самую жизнь опасностях. Усилием воли я оторвалась от наблюдения за семьёй и отправила спираль поиска дальше. Ничего… ничего… здесь тоже всё, как обычно…
Стоп!
Ощущение такое, словно это не я наткнулась на странность, а кто-то похлопал по плечу, указывая в нужную сторону. Как будто кто-то встряхнул и отбросил ткань, до поры прикрывавшую часть картины. Знакомая лужайка в десяти минутах ходьбы, заросшая по краям чертополохом, а посередине бело-жёлтая от ромашек, растущих так густо, словно их здесь сажали нарочно. И на том краю, что ближе к нашему дому, в ромашковом поле торчат рукоятями вверх три самых нелепых предмета, какие только возможны в этом месте.
Слева – тонкая и гибкая шпага со сложно завитым эфесом и стальным кружевом, прикрывающим пальцы. Острый клинок сверкает вязью строгих рун…
Справа – огромный, в мой рост фламберг: двуручный меч с лезвием, изгибающимся наподобие языков пламени. Длинная рукоять, угловатые выступы мечеломов…
И в центре – бастард, тяжёлый меч "на полторы руки". Почти невзрачный рядом с двумя другими. Простая крестовина, шершавая даже на вид двуручная рукоять, обмотанная кожаными полосами… и лезвие, вызывающее подспудную тревогу. Чёрное настолько, словно его тщательно покрыли толстым слоем копоти, грозно гудящее.
Среди зарослей чертополоха сверкнули глаза с вертикальным зрачком. Сверкнули – угасли.
…открыть глаза. Вздохнуть глубоко, как только можно, сбрасывая напряжение и выравнивая слишком частые удары сердца. Открывшись, глаза сами собой остановились на сундуке с одеждой. Идти туда, к мечам и глазастому невидимке, в домашнем платье с передником? Нет уж.
– Остаёшься за старшую, – сказала я, переодеваясь и не глядя на дочь.
– Ясно. Помощь не примешь?
– Приняла бы. Если бы это было возможно и имело смысл. Но там я должна быть одна, иначе просто никого не встречу.
– Ясно, – повторила моя средняя. И вздохнула так тихо, что даже я расслышала с трудом.
Всё как в видении. Ромашки, чертополох, серые и бурые стволы, как стражи круга чести. Шпага, бастард, фламберг – в один ряд.
Не хватает только взгляда блестящих нечеловеческих глаз. Но за ним дело не станет.
Сделав три шага вперёд, я опустила ладонь на рукоять бастарда.
Два других клинка тотчас исчезли. Вмиг. Вот они были, а вот уже нет ни их, ни даже узких щелей в земле. Словно отменили пару предельно достоверных иллюзий.
"А ты кое-что помнишь", – донеслась чужая мысль.
– Что именно я "помню"?
"Кое-что. Магия, яды и травы… излюбленное оружие…"
– Покажись, Котище!
"О!" – восхитился мысленный голос. "Ты даже данное мне прозвище припомнила! Браво!"
– Покажись, – повторила я, кладя на рукоять вторую ладонь. Под пальцами рокочет пульсация силы, что-то тёмное, пахнущее болью и смертью, странно знакомое…
Котище появляется так, как исчезли шпага и фламберг. И сразу же начинает мягко красться по кругу, словно в завораживающем танце поединка. В руках у него покачивается ленивой змеёй такой же бастард, как у меня.