— Сейчас, — приказал Гетен и соединил ладони.
Корни ответили, сплелись и закрыли бреши, соединили землю, как лекарь, зашивший рану. Все, что упало в пасть холма, осталось внутри.
Гетен забрался на коня, которого придерживали для него, и поймал взгляд Галины.
— Сейчас? — спросила она.
— Сейчас! — он впился пятками в серые бока коня и направил его по холму к одержимому императору. Галина отдавала приказы солдатам за ним, земля загремела сверху, три тысячи солдат Урсинума побежали в атаку. Капитан Таксин вел их на врага, они собирались разбить противника, почти побежденного землей и морем.
Солдаты Телеянска повернулись к их богоподобному императору, падая на колени.
— Помогите! — кричали они. — Спасите!
Шемел скалился от их слабости, но послал Локшина пойти мимо их рядов. Он бросал в Гетена заклинания некроманта, посылал призраков к Галине. Они взрывались об щит Гетена и чары вокруг его жены.
Но управление магией мира сказывалось, ладони Гетена дрожали, мышцы болели. Он не мог удерживать щит, чары и броню, отбивая проклятия Шемела и атакуя своими заклинаниями. Что-то придется отдать, но точно не жизнь Галины. Шемел продолжить наступать и биться, пока Гетен не выгонит его из Локшина, пока не уничтожит остатки его гнилой души. Для этого потребуются все силы.
Ему нужно было сделать выбор.
Он поймал взгляд Галины.
— Сдержи обещание и доверься мне, — крикнул он.
Ее глаза расширились. Она протянула руку. Юджин поймал ее.
Гетен убрал щит и доспех. Он бросил их силу в чары вокруг нее и принял полную силу заклинаний Шемела.
Они сбили его с ног на спину, как удары Скирона, и на три долгих мига сердце остановилось.
Крик Галины звенел в его ушах. Как и радостный вопль Шемела. Гетен ждал, сосредоточился на враге и его сердце.
Шемел ударил снова. Гетен выгнулся, такой агонии он еще не ощущал. Ситуация была до боли знакомой, и гнев в нем был тошнотворным. Но он ждал, давал Шемелу веселье.
Давясь от ярости, Галина звала его, умоляла его.
— Вставай! Борись! Ты не можешь так умереть!
Юджин удерживал ее.
— Нет, ваша светлость! Вы обещали. Не делайте его жертву напрасной!
Шемел хохотал, как безумец, каким всегда был, пока он шел по полю боя.
— Я говорил, что выиграю в войне, мальчишка! — вопил он. — Ты забыл?
Гетен впился пальцами в землю.
Шемел добрался до него и пнул его в живот. Боль пронзила его. Шемел призвал кинжал из теней.
— Смотри на меня, слабак. Я хочу видеть, как жизнь покидает твои глаза, когда я убью тебя.
Гетен послушался. Он посмотрел в мертвый взгляд Локшина. Он усмехнулся.
— Дурак.
Корни вырвались из земли и обвили одержимого императора, даже хотя кинжал Шемела разбил новый щит Гетена. Корни сжали тело императора, его грудь и горло. Они закрыли его рот, прижали руки к бокам, удерживали его ноги.
Гетен медленно встал, живот ныл, его мышцы горели. Он поднял кулак, сжимал корнями так, что глаза Локшина закатились, а тело обмякло. Он прижал ладонь ко лбу императора. Он нашел черный холод души Шемела, подцепил ее чарами, которые знал только Херра-Томрума, и потянул бывшего наставника из тела его жертвы, оставляя душу императора на месте. Он выпустил Локшина из хватки корней. Мужчина упал на колени, задыхаясь.
Гетен смотрел в чернильную тьму, какой стал его бывший наставник, и смеялся.
— Ты проиграл, — сказал он, опустился на колени и понес Шемела в Пустоту.
Шемел принял облик скелета. Они были у белого озера, дерево росло в центре.
— Тут ты останешься навеки, — сказал Гетен. — Наслаждайся видом.
— Я сбегу, — прошипел Шемел. — Скирон освободит меня.
— Не сбежишь. И я запрещаю богу отпускать тебя.
Гетен приковал душу Шемела к дереву. Его живые заклинания были сильнее, чем все, что Бог смерти мог использовать, в Пустоте или вне ее.
— Ты заточен тут Херрой-Томрума. Мы с тобой знаем, что боги не могут нарушать указ Хранителя границы Пустоты. Они не могут общаться с миром смертных. Я тяну силу этого заклинания из всего живого, и его не сломать тебе или кому-то еще, ведомому смертью.
Гетен оставил Шемела по подбородок в белой жидкости, чтобы он вечно пытался остаться над волнами на озере Скирона, где было только Дерево Смерти.
Он вернулся в свое тело и сел, Галина ударила его по лицу и обняла.
— Козел! — зарычала она. — Как ты мог так со мной поступить?
Он потирал челюсть, прижал ее дрожащее тело к себе.
— Ему нужно было поверить, что у него было преимущество.