— Ладно. Будь фигурой. И я еще не спотыкалась. Корона останется на твоей голове, Илькер. Ты не привяжешь меня к этому бремени.
Зелал возразил:
— Но…
— Но ничего, — рявкнула она. — Это бремя Илькера, и ему разбираться с советом.
Илькер покачал головой.
— Бесера и Урсинум сожжены из-за меня, Галина. Десятки тысяч мертвы или страдают из-за меня, — он опустил голову. — Наши матери и брат мертвы из-за меня.
Она сжала его плечо.
— Я помогу. Ты знаешь. Но я устала бороться, потому что короли за этим столом напортачили в Кворегне.
Арик-бок сказал:
— Ты — лидер, в котором нуждается Урсинум, Галина. Сильная королева.
— Мне было семнадцать, когда я чуть не умерла ради мужчин за этим столом. Я не смогу родить из-за ваших войн, — она опустила ладонь на подлокотник стула Фэдди. — Королева Налвики потеряла всю семью из-за вашей апатии, — кости под ее шрамами ощущались хрупко. — Сотни невинных детей и жителей умерли из-за вашего бездействия. И я боролась месяцами, чтобы покончить с войной, которую вы могли предотвратить, — она уперлась в стол, ладони лежали на прохладной поверхности. — Я сделала более чем достаточно, чтобы исправить ваши провалы, Ваши величества. Больше вы ничего от меня не получите.
— Совет не просил твоего мнения по теме, Галина, — сказал Арик. — Мы повелеваем тобой.
Она вытащила кинжал из левого щитка на руке и вонзила его в центр стола. Кинжал раскачивался, она склонилась к старому другу и ответил:
— Хочешь проверить это, Арик?
Он моргнул.
Зелал рядом с ним потирал свою челюсть.
— Я знаю, что это значит для тебя и Гетена.
— Нет, не знаете, — рявкнула она. — Держите банальности за зубами, Ваше величество. Они мне не нужны, я не ваш охотничий пес, — она выпрямилась, вытащила кинжал и сжала плечо брата. — Я поддержу своего короля. Но я не заменю его.
Королева Фэдерика постучала рукоятью по столу. Все посмотрели на юную правительницу Налвики.
— Я убираю пункт с обсуждения.
— На каком основании? — недовольно прогудел Арик.
— Замена правителя Урсинума несогласным лидером пошатнет уже хрупкое состояние королевства и станет угрозой для зарождающегося мира в Кворегне.
Самик Склаар постучала костяшками по столу.
— Поддерживаю.
— И я, — сказала амма Зана с места за Ариком.
Фэдди постучала по столу снова.
— Решено. Король Илькер Амброз Персинна останется правителем Урсинума с полной поддержкой его Меча и Глаз, воительницы Галины Персинны Риш.
ТРИДЦАТЬ ТРИ
— Стоп, — крикнул Гетен с открытого второго этажа растущей башни цитадели. Элоф перестал идти в большом деревянном колесе, с помощью которого они поднимали и опускали груз, и закрепил его.
— Готово, мастер Гетен, — крикнул он и остался ждать внутри. Гетен подвинул крепеж веревки, чтобы следующий камень был в паре дюймов от растущей стены Ранита.
— Опускай его. Медленно.
— Хорошо, — Элоф убрал крепеж и пошел спиной вперед.
Колесо скрипело, веревка стонала, но со скрежетом большой кусок серого камня встал на место, Гетен направлял его. Он убрал веревку и перебросил ее через балку крепежа, спустил конец с края стены. Пока он закрывал бреши цементом, Элоф закрепил колесо и спустился по деревянным лесам, которые они возвели вокруг растущей новой башни цитадели Ранит.
Мальчик крикнул с земли:
— Еще камень, мастер?
Гетен встал, отряхнул руки о грязные штаны и посмотрел на опускающееся солнце.
— Нет, думаю, на сегодня хватит.
— Мы хорошо продвинулись, — сказал Элоф, глядя на башню и своего наставника.
— Ты хорошо трудишься, — ответил Гетен, и его одарили широкой улыбкой. — Убирай и разводи огонь в камине.
— Там остались рагу и хлеб, — сказал мальчик и пропал в маленькой кухне, примыкающей к башне.
Они завершили кухню и главный зал с помощью людей из Телеянска — экипаж Масорина, который приплыл по Южной Сельге так, что пропустил последний бой. Локшин счастливо оставил своих солдат помогать в строительстве того, что нечаянно помог уничтожить. Как только кухня и зал были завершены, Гетен отправил рабочих чинить замок Харатон и его деревню. Он и Элоф взялись за оставшуюся часть башни вдвоем.
Он посмотрел на север, где отстраивали замок. Древние балки из дуба горели днями. Крыши и полы обвалились. Остались почерневшие стены. Камень пришлось разбирать до фундамента.
Он покачал головой, забрался на леса и спустился. Его тело болело от труда, но эта боль была приятной, ощущалась как достижение. Он замер у бочки с дождевой водой у двери кухни и умылся. Пыль была на шее, во рту и носу. Казалось, на него высыпали гору пыли. Он снял грязную тунику и оставил ее висеть рядом с туникой Элофа на крючке у двери, а потом сбросил рабочие ботинки и вошел на кухню.