Моника Эндерле Пирс
Кости внутри
(Воительница и маг — 3)
Перевод: Kuromiya Ren
ОДИН
Ночь была такой, когда воры и возлюбленные ускользали в открытые окна, беря не свое. Такой, когда короли ощущали свою смертность, планируя убийства, а волшебники варили зелья и поднимали мертвых. В такую ночь Галина проснулась, не зная, что ее разбудило, пытаясь сбежать от кошмара, который окутал ее худшими страхами.
Она смотрела на тени комнаты, сжимая кулаки, холодок растекался по ней, сон таял, как дым на ветру. Она встревоженно повернула голову. Гетен спал рядом с ней, его профиль озарял тусклый свет огня в камине. Преждевременная седина была на висках, и короткие пряди там мерцали от сияния пламени.
Он бормотал во сне, хмурился, повернулся к ней, двигая одеяла. Она прильнула к нему, отгоняя прохладу сна, ощущая жар, который они делили, когда соприкасались.
— Почему ты не спишь? — сон и тревога звучали в его голосе.
Она опустила ладонь на его грудь и спросила:
— С каких пор сон стал предзнаменованием?
Гетен открыл глаза.
— Снова?
Она повернулась на спину и провела ладонями по своим спутанным рыжим волосам.
— Если бы я помнила детали, может, разобралась бы в этом, и сон ушел бы, — она вздохнула. — От этого я ощущаю себя беспомощно. Словно я не могу ничем управлять.
— Может, это послание.
— Фу, не говори так. Это не помогает.
Он взял ее за правую руку, рассеянно потер черное кольцо на ее безымянном пальце.
— Давай я наложу на тебя еще тень.
Галина со стоном села и посмотрела на камин.
— Мне не нужна защита от сна, который возвращается, потому что я тревожу его как рану.
Он погладил ее спину. Его ладонь была теплой и успокаивающей сквозь ее белую ночную рубашку, и она опустила голову, наслаждаясь его прикосновением.
— Когда ты в прошлый раз дала мне защитить тебя, это оказалось мудро.
Она посмотрела на него. Сияние огня озаряло его лицо — сильный нос, полные губы, точеные скулы.
— Защищай меня от мечей и чар. Маг, а не от моего воображения.
— Я пытаюсь защитить тебя от Валдрама и твоего брата. Они не будут отсиживаться дома долго. Вскоре они соберут армию и отправятся на юг.
— Я в курсе.
— Я просто хочу, чтобы ты была живой.
Она щелкнула его по подбородку со щетиной.
— Ты слишком много переживаешь. Илькер не пойдет против меня на поле боя.
Он опустил голову, поцеловал ее обрубок мизинца и безымянный палец на левой ладони.
— Он не должен. Армии Урсинума и Налвики вместе с лесными ведьмами и магами и крикунами Валдрама объединятся, и эта сила будет направлена против нас обоих. Ты знаешь, что преимущество не на нашей стороне.
— Король Илькер только болтает. Он не любит сражаться. Его мир — комфорт его двора и тихий храм его Одного бога. Он не пойдет против меня на кровавом грязном поле. Вот увидишь.
Гетен сел.
— Ты читала послание Вики. Налвика собирает крестьян. Армия Скорвалы закрыла границы от вторжения. Армия Урсинума попадет под влияние Валдрама, Галина. Твои земли уже заняты.
— Потому что это уже не мои земли! — она плюхнулась на подушки, скрестив руки, хмурясь. — Спасибо, что напомнил.
Он убрал кудри с ее лица.
— Правда неприятна.
— Гетен… — Галина убрала его руку с лица, но сжала, хоть хватка была неровной из-за пострадавших от войн пальцев. Она поймала его взгляд. — Мы с тобой ничего не можем поделать посреди ночи.
— Я добавлю еще тень к тебе завтра перед тем, как ты поедешь в Гвинкардарнлей.
— Это сделает тебя счастливым?
— Счастливее, хоть ты и не даешь мне поехать в замок твоей матери с тобой.
— Мы уже обсуждали это, — она погладила его челюсть. — Не будем повторять. Фэдди и Элоф нуждается в защите тут больше, чем я в Сурквей. Гвинкардарнлей хорошо защищен. Я хочу увидеть маму и встретить младшего брата до того, как поеду против Валдрама. Мне нужно знать, кого они поддерживают, меня или Илькера.
— Не заставляй их выбирать между дочерью графини и сыном королевы.
— Конечно, не буду. Я надеюсь, что они нейтральны. Я не хочу, чтобы королева Амброзина и моя мать вмешивались в это. Они все еще горюют из-за смерти нашего отца от рук Валдрама.
Он склонился и нежно поцеловал ее.
— Ты решительная женщина, леди Риш.
— Да, — она зевнула. — И сонная, лорд Риш, — она закрыла глаза.
Его пальцы оставляли после себя жар, он вел ими по ее голым плечам, по серебристым шрамам, выпуклостям костей и мышц. Его пальцы задевали веснушки и шрамы.
— Обожаю силуэт твоего тела, — прошептал он. — Я вижу историю на твоей коже.
— Щекотно, — она заерзала. Его таз идеально прилегал к изгибу ее ягодиц.
— Прости.
— Ты не жалеешь.
В словах звучала улыбка, он ответил:
— Ты права.
Гетен и Галина разжигали силу друг в друге. Его первое прикосновение лишило ее разума и дыхания. Жар и похоть горели в ней, отражая пыл его реакции. И он спас ее, когда Валдрам украл почти всю ее магию крови, чуть не убив ее. Своей магией Гетен разжег магию крови в ее венах, послал ее по венам с силой их связи.
Магия соединяла их, хотя Галина не понимала, как.
Магия крови текла в венах Галины. Она защищала ее в бою, делала ее хорошим лидером, но она не могла колдовать или призывать тени, как мог ее муж. Она не понимала зверей, не брала силу из их духов, как он. Но когда Валдрам брал ту магию из нее, она ощущала, как ее жизненная сила угасала при этом. Ее магия крови и душа были переплетены.
Она поймала пальцы Гетена и поцеловала его ладонь.
— Вы, сэр, просто проблема.
— Тогда мы — идеальная пара.
Она рассмеялась и повернула голову. Он ответил поцелуем, которого она хотела, а потом прижал ладонь к ее бедру, притянул ее к себе и удовлетворенно вздохнул.
Галина вдохнула. Ее муж пах медом, воском, травами после варки зелий, а еще сексом, дымом и медовухой от их вечера вместе. Она снова закрыла глаза.
Цитадель Ранит была тихой летней ночью, и только шум волн вдали был голосом ночи.
Нежное движение тела Гетена убаюкивало ее, его дыхание стало медленнее и глубже. Но она не могла уснуть. Сон напоминал ей, что война была близко, и она не могла управлять своей судьбой. Или его. Как бы она ни боролась ради этого.
Галина была инструментом богов и ее народа. Она надеялась, что хорошо послужит обоим, восстанови мир в Кворегне и будет тихо жить рядом с Гетеном.
Поражение было немыслимым.
ДВА
— Что насчет этого, господин Гетен?
Гетен взял баночку у своего ученика, Элофа.
— Это целебная мазь, которую я попросил сделать? — он обмакнул мизинец в теплую желтоватую мазь, вытер его и кивнул, когда кожа с покалыванием похолодела, а потом онемела. Он понюхал баночку, сморщил нос и кашлянул. — Чуть перегнул с маслом белой розы, но все же эффективно. Как долго длится онемение?
— Как долго?
Гетен приподнял бровь, глядя на мальчика.
— Ты его не проверил.
Элоф поморщился и опустил плечи, выглядя как собака, ждущая удара.
— Я забыл, — сказал он слабым голосом. Он чуть подрос за четыре месяца с тех пор, как Гетен нашел девятилетнего слугу, прячущегося с принцессой-подростком Налвики в доме лесной ведьмы.
Гетен поднял палец, онемевший до первой фаланги.
— В идеале — шесть часов. Если дольше, я научу тебя другой формуле.
— Простите, господин.
— Не извиняйся. Будь умнее. Целитель всегда проверяет свои лекарства на себе, а потом дает их пациентам. Ты хочешь быть целителем или калечить?
— Целителем, как моя тетя Лаума. Больше всего.
— Тогда не пропускай этапы. Ты запомнил заклинание, которое я тебе дал?
— Да, ваша светлость.
— Хорошо, — Гетен вытащил маленький кинжал из-за пояса. — Докажи, — он подмигнул принцессе Фэдерике, сидящей на небольшом диване под единственным окном в мастерской, и провел клинком по ладони. После нескольких месяцев проверок Элоф оказался хорошим кандидатом на работу Магода в Раните, а потом он стал учиться и искусству исцелять у Гетена.
— Что вы делаете? — глаза мальчика были огромными от крови на ладони Гетена.
— Проверяю тебя, — он протянул руку. — Исцели это, — он кивнул, когда мальчик уставился на порез. — Представь рану в голове, пока будешь произносить заклинание.
— Я… — Элоф запнулся. — Вы уверены, что я смогу сделать это?
— Уверен, — кровь капала между его пальцев на камин, он отвел ладонь так, чтобы не запачкать рукав. — Сосредоточься на работе. Поверь, что исцелишь это, пока произносишь заклинание, — он посмотрел на встревоженного Элофа. — Я не дам тебе ошибиться.
Мальчик кивнул и смотрел на рану. Он нахмурился, посмотрел на Гетена и спросил:
— Можно коснуться вашей ладони, ваша светлость?
— Если это тебе поможет.
Элоф сосредоточенно прижал ладони к ладони Гетена, закрыл глаза и произнес заклинание. Зеленый свет замерцал вокруг его пальцев. Последовали тепло и покалывание. Мальчик посмотрел на свою работу, его голос дрогнул.
— Сосредоточься, — повторил Гетен.
Элоф кивнул, и чары усилились, сияние стало ярче, теплее. Кожу Гетена тянуло. Элоф открыл глаза и отпустил ладонь наставника.
— Получилось? — прошептал он.
Гетен вытер ладонь и показал ее ученику, там был розовый выпуклый след на месте свежей раны.
— Успех.
— Получилось? — Элоф радостно завопил. — Я это сделал! — он с улыбкой повернулся к остальным. — Видела, Фэдди? Я исцелил ладонь господина Гетена.
— Молодец, — отметила юная принцесса, стараясь звучать взрослее, чем в свои почти тринадцать лет, оторвав взгляд от вышивки.
Одруна сказала:
— Я говорила, что в тебе есть магия, — она отдыхала на диване рядом с ее подругой-воительницей, Марьей, точила кинжал, кольца в ее темных косах позвякивали, когда она двигала головой. С коричневой кожей, голубыми глазами и шрамами, скорваланка Одруна Склаар была заместителем в Ордене Красных клинков, небольшом собрании верных солдат и убийц, которое организовала Галина во время Войны ветров. Воительницы в Раните защищали принцессу Фэдерику Жанну Бурсук от ее безумного отца, короля Налвики Валдрама. Их пронзительные взгляды, острые клинки и дисциплина показывали, почему Галина доверила им жизнь девочки.