— Согласна, — ответила Галина. Она увидела Тебиш на краю площади и спросила. — Чему ты научилась?
Глаза девочки сияли.
— Использовать любое оружие ради победы и двигаться как ветер.
Галина подумала, что создала в тот день нового воина в деревне.
— Никому нет дела насчет победы на поле боя, — исправила она. — Все думают только о выживании.
Воины кивали. Выживание было важнее всего.
Галина нашла хозяина меча, но мужчина поднял руки.
— Оставь, Красный клинок. Он тебе нужен, и ты хорошо им владеешь.
— Хороший подарок, — она поклонилась ему, коснулась лбом рукояти меча. — Я буду его использовать с и без чести.
Воины вокруг рассмеялись.
Гетен подошел к ней, и жители деревни смотрели на него с уважением и, как показалось Галине, с новыми опасениями.
— Вы взяли в бой оружие, какое мы еще не видели, — сказал Арбан, кивнув на мага.
— Мой муж сражается со мной, но не за меня, — она приняла от одного из мужчин плетеный пояс для меча.
— Но вы помогли, когда она попросила, — сказала Тербиш Гетену.
— Я помогаю Красному клинку, потому что она — сильнейшее оружие Кворегны против короля Валдрама и тирании богов. Я защищаю ее, чтобы защитить всех нас.
* * *
Галина и Гетен собрали вещи, благодарно приняли еду и флягу гонсу у хозяев.
— Следуйте за рекой Керлен, пока не доберетесь до ущелья Оркан. Главная дорога тянется на юг, но в это время года северная развилка будет без снега и льда. Только нужно следить за лосиным народом, — объяснил Табан над картой, которую принес из Ранита Гетен.
— Лосиный народ? Не звучит опасно, — сказала Галина, проводя пальцем по маршруту, который он описал.
— Они охотятся не на лосей, — сказал Арбан.
— Ах, — она выпрямилась, свернула карту и вернула ее в кожаный чехол. — Мы будем осторожны.
Гетен затянул ремешок седла.
— Может, твоя репутация прогонит их, Красный клинок.
— Или твоя репутация, маг солнца, — ответила она. Гетен запрыгнул в седло, и Галина приняла помощь Арбана. Она посмотрела на широкую долину, палатки и пасущихся коз и пони. — Я буду скучать по Хоно Хот, — сказала она и пожала руки Кенбиш, Арбану, Одгерелю, Гансуку и остальным. Она полюбила волчий народ за короткое время с ними. Она доверяла им, как Махиш и даргани, как народу Гурван-Сам. Она посерьезнела, подумав об Ор-Хали и недоверии Арика-бока. Она думала, что тот союз был непоколебимым.
Гетен пожал руки.
— Мы не забудем о вашем гостеприимстве, — сказал он Кенбиш.
— Безопасного пути, — ответила старушка. — И путь боги найдут мудрость в вашей силе.
Ремиг побежал от деревни на дорогу в Ясан Хот. Дуэш и Гвин мчались впереди.
— Я просто надеюсь, что это приведет к союзу, — пробормотала Галина под нос, прижимаясь к спине мужа, глядя на далекие снежные горы.
— Ты думаешь об Арике-боке.
— Его недоверие все еще душит меня.
Презрение Гетена было заметным в голове.
— Он не доверился нам, от этого ты чуть не погибла, — он сжал ее ладонь на своем поясе, его гнев был очевиднее презрения. — Я никогда не прощу его за это.
Галина вздохнула.
— Мне не нравится, что он заставил тебя ненавидеть его, что те моряки умерли на борту «Банрионы», что Бесера страдает, Урсинум — уязвим, и я ненавижу больше всего то, что дети все еще умирают.
— Все это из-за болезни, которую распространяет Валдрам, — он хмуро смотрел на горы. — И ее создал Шемел и желания богов.
Галина опустила лоб на его спину.
— Как мы можем победить в войне, которую хотят боги? — вариантов было все меньше.
Гетен смотрел на горы. Его отчаяние отражалось в глазах.
— Не знаю, — сказал он. Он вдохнул, сжал ее ладонь и нашел немного силы внутри. — Я пока не знаю. Но мы найдем способ, Галина. Обещаю.
Она сжала его крепче, брала силы из его уверенности.
— Тогда в Ясан Хот, маг.
— Хорошо, воительница.
Он направил Ремига галопом. Конь радостно помчался. Волки бежали рядом с ним. Галина улыбнулась, радуясь ветру в волосах и любимому мужчине в руках.
ШЕСТНАДЦАТЬ
— Хотя бы гной перестал выходить, — Гетен очистил края шрама на щеке Галины. Рана открылась, гнила после ветра, соли и множества дней без мазей.
— Хорошо, — пробормотала она. — Я устала ощущать себя ужасно.
На восьмой день пути у нее поднялась температура, а к вечеру десятого Гетен настоял остановиться на целый день, и он открыл и прочистил рану.
— Тебе нужен отдых.
— Для этого есть смерть, а эта царапина меня не убьет, — рявкнула она.
— Убьет, если игнорировать ее, — прорычал он и добавил в ее медовуху сонное зелье.
— Я выживала и после худшего, и ты знаешь это.
— Ты выживала, потому что слушалась целителя, — он скрестил руки на груди, сжал кулаки, чтобы скрыть дрожь. Его сила была тонкой, как лед в начале зимы, и он ощущал себя раздраженно.
Она выпила медовуху и наблюдала за ним. Сукровица текла из центра раны. Края закрылись розовой тканью, но центр не заживал. Гетен впился силой, чтобы подавить заражение и убрать яд крикуна, оставляя чары вокруг них и поддерживая связь с чарами в Раните. Он не мог рисковать, забирая силу из ее магии крови. И он не брал силу у лошади и волков, решил оставить зверей сильными и настороже. Вместо этого он взял силу из растений вокруг них, но они были колючими источниками, держали силу при себе крепко, как корни впивались в землю, не хотели и не могли дать ему много в такой жестокой среде обитания.
Галина опустила пустую чашку и вздохнула.
— Ты дал мне зелье, — она посмотрела на него с тревогой. — Как я защищу нас, пока я без сознания?
Он поднял с костра медный походный котелок и добавил толченый корень лиминта в кипящую жидкость.
— Я поставил чары. Волки патрулируют. И я могу тебя защитить, — он потянулся к своему мешку.
Она быстро поймала его за запястье.
— Думаешь, я не замечаю всего в тебе?
Она удивила его скоростью, и он не смог скрыть дрожь ладони, пока она сжимала запястье.
— Это ты не хочешь, чтобы я знала, но ты не можешь отрицать это, — она смотрела ему в глаза. — Гетен, я не могу тебе помочь, если ты не делишься.
Он хмуро смотрел на дрожащую ладонь. Как бы он ни просил ее, дрожь не прекращалась. Как и зуд, словно муравьи бегали под кожей. Его жажда была сильной, стала хуже от усталости, зависимость медленно усиливалась после того, как король Хьялмер и королева Эктрина отдали духов ему, чтобы усилить. Он вздохнул.
— Я говорил, что не могу поделиться этим.
— Позволь помочь, — она сжала его ладонь.
— Нет. Это мое бремя, — как он мог объяснить, что подавлял желание забрать у всех, кого они встретили в Хоно Хот, души, пытался не убить моряков на корабле? Что он дрожал и мучился от желания, как зависимый от ноколи желал листья? После жестокости, которую причинил ей Валдрам, чтобы украсть ее магию крови, она не могла доверять Гетену, узнав, что желания ее кузена меркли по сравнению с зависимостью ее мужа.
Ее пальцы сжались, но ничто не могло унять дрожь.
— Твоя тайна подвергает нас обоих опасности, — она разглядывала его лицо с отчаянной мольбой в ее глазах и голосе и прошептала. — Прошу, доверься мне.
Он стиснул зубы до боли, решил сохранить тайну за ними. Она не понимала, что просила. Тишина растянулась между ними, стала тяжелой, укрыла его мокрым одеялом.
Следующая просьба Галины разбила ту тишину, вонзилась ножом в его решимость.
— Скажи что-нибудь, — ее голос дрогнул. — Скажи, что ты не бросаешь нас.
Он посмотрел на ее лицо.
— Боги, Галина. Нет. Откуда такие мысли?
— Я доверила тебе жизнь, тайны, тело и душу. Почему ты так не можешь?
Гетен сглотнул. Ее мольба была болезненной, как рана на ее щеке.
— Если я продолжу это скрывать, я потеряю твое доверие? Или потеряю его, если признаюсь? — он опустил голову. — Я не хочу делать такой выбор.
— Я люблю тебя. Потому я вышла за тебя, а не за Арика-бока, Эмона Данаса или кого-то из десятка других мужчин, которым меня обещал отец. Я знала, что выхожу за самого опасного мужчину из всех, кого встречала. Мужчину с тайнами и мучениями, которые я не могу понять, но и за того, кто пошел за мной в Пустоту, чтобы спасти мою жизнь, который подавил гордость, чтобы оставить место для меня. Мужчина, который никогда не бросает меня, который видит меня такой, какой я не могу, который не думает, что я сломлена, — ее голос и взгляд стали уверенными, она добавила. — Ты не можешь сказать или сделать ничего, что заставит меня разлюбить тебя, Гетен Риш. Ничего.
Он отвернулся, сравнивая свою зависимость и ее уверенность. Он шумно выдохнул.
— До того, как Таксин дал мне силу его души, чтобы спасти тебя в Древье Линне, я трогал только четыре другие души, — он сглотнул, подавляя стыд. — Первым был наркоман из Бесали у порта. Шемел заставил меня принять ту душу, и я ненавидел каждый миг, хотя сила от этого восхищала. Следующим утром я проснулся, и меня стошнило от стыда, я поклялся, что ни одну больше не проглочу, — он нахмурился от того, что слова стали ложью. — Второй был Шемел, я забрал душу в ночь, когда убил его. Третьей и четвертой душой были король Хьялмер и королева Эктрина в Древье Линне. Они дали мне сил, чтобы я отомстил за их смерти.
Он потер шею, где пульсировала боль.
— Но хуже всего было с Таксином. Его сила была чарующей, но и причиняла боль. Она усилила мое желание к тебе, как не могла ни одна душа, — он мял шею. — Я уважаю и презираю его за это.
Галина склонила голову, щурясь, но промолчала, и он продолжил:
— Ты не понимаешь, — сказал он. — Ничто не сравнится с соблазнительной силой души, с трепетом от поглощения, — он посмотрел на нее из-под бровей. — Это лучше, чем лучший наш секс. Намного лучше, а у нас был потрясающий секс, — он поднял голову. — Некроманты хотят такого. С каждой душой, которую мы берем, желание растет. Оно ослабляет нашу решимость, ломает нас, превращает нас в монстров. Убийц. И от этого не сбежать.
Она ждала, что он продолжит, на лице не было эмоций.