Техник поправил наушник:
— Сэр, на проводе директор АПРОП.
— Переключите его на меня, — откликнулся Пейнтер и поднял трубку стоящего рядом с ним телефонного аппарата.
Приложив трубку к уху, он услышал характерный звук включения шифрующего устройства. Затем наступило молчание, от которого по всему телу Пейнтера поползли мурашки, и техник молча кивнул ему, давая понять, что связь установлена. Хотя на линии по-прежнему царило молчание, Пейнтер будто воочию видел своего наставника и командира.
— Директор Макнайт? — осведомился он, думая, что шеф позвонил скорее всего для того, чтобы получить отчёт о проведённой акции.
Выяснилось, что он ошибался.
— Пейнтер, — раздался голос на другом конце линии, — я только что получил разведданные из Германии, и они носят очень тревожный характер. Странная массовая гибель людей в Кёльнском соборе. Мы должны послать туда команду. Не позже вечера.
— Так быстро?
— Подробности я сообщу в течение пятнадцати минут, но учти, команду должен возглавить твой самый лучший агент.
Взгляд Пейнтера был устремлён на монитор с картинкой со спутника. Он смотрел на мотоцикл, мчащийся по холмам, лавирующий между деревьями.
— Пожалуй, у меня есть нужный человек, — проговорил он, — но могу ли я узнать, чем вызвана такая срочность?
— Рано утром поступил звонок с требованием провести расследование необычного происшествия в Германии. В качестве особого условия было выдвинуто участие в нем «Сигмы».
— Требование? От кого?
Что-либо требовать от Макнайта мог только один человек — президент Соединённых Штатов Америки, но и на сей раз предположение Пейнтера оказалось ошибочным.
— От Ватикана, — отрезал директор.
2
Обед с мамой и сестрой, судя по всему, полетел к чёртовой матери.
Лейтенант Рейчел Верона спустилась по узкой лестнице, которая вела глубоко в подземелье базилики Святого Климента. Раскопки под знаменитой церковью продолжались уже более двух месяцев, а проводила их маленькая группа археологов из университета Неаполя.
— Lasciate ogni speranza… — пробормотала себе под нос Рейчел.
Профессор Лена Джованна, руководитель раскопок, а сегодня — её гид по подземным катакомбам, с удивлением посмотрела на неё. Это была высокая женщина в возрасте далеко за пятьдесят лет, но из-за сильной сутулости она казалась старше и ниже ростом. Профессор Джованна устало улыбнулась:
— Я вижу, вы знаете Данте Алигьери, причём в оригинале, никак не меньше! «Lasciate ogni speranza, voi ch'entrate» — «Оставь надежду всяк сюда входящий».
Рейчел смутилась. Согласно Данте, эта фраза была начертана на вратах преисподней. Ей не хотелось, чтобы её слова были услышаны, но здешняя акустика подвела.
— Извините, если я вас обидела, профессор, — извиняющимся тоном сказала она.
Её спутница только поцокала языком и добродушно ответила:
— Не стоит извиняться, лейтенант. Наоборот, для меня является приятным сюрпризом, что хоть кто-то из карабинеров способен бегло говорить на латыни. Тем более человек, который работает на Tutela Patrimonio Culturale — Управление по охране культурных ценностей.
Рейчел прекрасно понимала причину этого небольшого недоразумения. Большинство людей воспринимали карабинеров плоско и однозначно: мужчины и женщины в форме и с оружием патрулируют улицы и охраняют здания. Однако сама она пришла работать в полицию, окончив университет и имея степень в области психологии и истории. Рейчел пригласили в корпус карабинеров, когда она была ещё студенткой, и после университета она провела два года в специальном учебном заведении для офицеров полиции, изучая международное законодательство. После этого Рейчел оказалась в распоряжении генерала Ренде, возглавлявшего спецподразделение карабинеров по борьбе с кражами произведений искусства и предметов старины.
Сойдя с последней ступени лестницы, Рейчел ступила в глубокую лужу затхлой воды. В результате грозы, бушевавшей над Римом на протяжении нескольких последних дней, городские подвалы сильно затопило. Она с грустью посмотрела себе под ноги. Что ж, не так уж и глубоко — всего по щиколотки.
Ей одолжили резиновые сапоги размера на три больше, вероятно мужские, а собственные туфли-лодочки от Феррагамо, подарок мамы на день рождения, она держала в руке. Рейчел не решилась оставить их на лестнице — слишком много кругом ворья. Если бы эти туфли украли или она испортила бы их, мама замучила бы её упрёками.
А вот на профессоре Джованне был рабочий комбинезон — гораздо более подходящая одежда для путешествий по затопленному водой подземелью, нежели голубые слаксы и шёлковая блузка в цветочек, надетые на Рейчел. Однако когда четверть часа назад её пейджер разразился истеричным пиканьем, она направлялась на давно планировавшийся обед с мамой и сестрой, и у неё не было времени, чтобы вернуться домой и переодеться в служебную форму. По крайней мере, если она все ещё надеялась успеть на званый обед.
Поэтому она направилась прямиком сюда и была встречена парой местных карабинеров. Рейчел оставила их в базилике, а сама приступила к первоначальной стадии расследования совершённого похищения.
Но с другой стороны, Рейчел была даже довольна тем, что обстоятельства помешали ей встретиться с мамой и сестрой. Она долго откладывала неизбежное объяснение с матерью по поводу того, что между ней и Джино все закончилось. Её теперь уже бывший любовник ушёл от неё месяц назад. Рейчел словно наяву видела укоризненный взгляд матери, словно говорящий: «Я же тебя предупреждала…», хотя на самом деле вслух эта фраза так никогда и не будет произнесена. А её старшая сестра, вышедшая замуж три года назад, будет сидеть, многозначительно крутить на пальце обручальное кольцо с бриллиантом и скорбно кивать головой, молчаливо соглашаясь с матерью.
Они обе не одобряли выбор профессии Рейчел. «Как ты собираешься удержать мужчину, который окажется рядом с тобой? — нараспев говорила мама. — Ты накоротко остригла свои изумительные волосы, ты спишь с пистолетом под подушкой. Какой мужчина станет терпеть такое?»
Именно по этой самой причине Рейчел очень редко навещала своих родственников, обитавших в пригороде Рима — местечке под названием Кастельгандольфо, неподалёку от летней резиденции Папы, где их семья поселилась после Второй мировой войны.
Из всех родичей её понимал только один человек — бабушка. Они с Рейчел одинаково любили предметы старины и стрелковое оружие. Ещё маленькой Рейчел жадно слушала рассказы бабушки о войне: страшные истории, окаймлённые кружевом специфического юмора. В тумбочке бабули до сих пор лежал смазанный и отполированный немецкий «Люгер Р-08», реликт последней войны, украденный у фашистов во время бегства их семьи от нацистов. Нет, бабуля была не из тех старушек, которые тратят оставшиеся им дни на вязание.
— Ну вот мы и пришли, — сказала профессор Джованна, шлёпая по лужам. — Мои ученики следят за тем, чтобы здесь все было в порядке.
Идя следом за своим проводником, Рейчел подошла к низкому дверному проёму и, нагнувшись, вошла внутрь. Освещённое неровным, мигающим светом карбидных фонарей, это помещение больше напоминало пещеру. Высоко над их головами свод изгибался куполом, выложенным из огромных кусков отёсанного вулканического туфа. Рукотворный грот. Древнеримское святилище.
Вытаскивая ноги из липкой грязи, Рейчел постоянно чувствовала махину базилики над своей головой. Возведённая в XII веке в честь святого Климента, эта церковь была построена на месте другого святилища, сооружённого ещё в IV веке от Рождества Христова. Но и это древнее святилище скрывало в себе тёмную тайну, поскольку располагалось на руинах древнеримских сооружений, в том числе и языческого храма, создание которых датировалось I веком. Такие «надстройки» — один храм поверх другого — были обычным явлением: новая религия хоронила под собой прежнюю.