— Семейная жизнь — это не так уж и плохо.
Тама громко рассмеялась:
— Вот уж чего я точно не ждала услышать!
Она коснулась моих волос, но я мягко остановил её:
— Мы не имеем на это никакого морального права.
— Позволь мне укусить тебя в последний раз, Эйдан.
Я почувствовал, как её горячее дыхание опалило мою шею. Она медленно повела губами по коже, словно выбирая подходящее место. Мурашки волной прокатились по спине, когда её клыки коснулись моей кожи.
— Тама…
Она прильнула ко мне, и я ощутил жар её тела даже сквозь одежду. Её дыхание участилось, став прерывистым.
— Последний раз, — прошелестела Тама. — Последний глоток нашей близости.
В следующее мгновение она вонзила клыки в мою шею. Боль едва ощущалась, заглушенная тихим, исполненным наслаждения стоном Тамы. Как и всегда, она пила жадно, словно путник в пустыне, дорвавшийся до оазиса.
Насытившись, она отстранилась, часто дыша. Её глаза блестели в тёплых солнечных бликах, а на губах алела моя кровь.
— Спасибо, — прошептала она, нежно коснувшись моей щеки. — Я буду хранить этот миг в своём сердце.
Затем она встала и ушла, оставив меня в одиночестве. Я коснулся шеи и нащупал две маленькие ранки, которые исцелил спустя секунду. Не получалось отделаться от мысли, что в этот момент между нами промелькнуло нечто большее, чем просто физическое влечение и жажда крови. В её глазах, в нежности её прикосновения мне почудился отблеск настоящих чувств, скрытых под маской вампирских инстинктов.
Я вздохнул, гоня прочь эти размышления. У каждого из нас был свой путь. Какими бы ни были истинные чувства Тамы, я знал, что должен следовать своей дорогой, не оглядываясь назад.
Утром следующего дня Захар выделил нам лошадей, принадлежности для путешествия и сопровождение до границы. От предложенных денег я отказался, заверив, что найду банк в Лаубиене. Я пообещал ему, что обязательно отплачу за оказанную помощь, но он лишь покачал головой и произнёс:
— Господин Эйдан, ваше предложение об оплате оскорбляет меня. Прошу, примите эту помощь как знак моего уважения и дружбы.
Я почтительно склонил голову, тронутый великодушием его жеста. Тама же была сдержанна, словно боясь выдать себя объятиями. Её краткий прощальный кивок, тем не менее, был исполнен затаённой грусти, которую я сумел уловить.
Нам с Рони понадобилось два дня, чтобы добраться до границы. Люди Захара проводили нас до пограничного поста, где мы горячо поблагодарили их за помощь и заботу в дороге.
Предъявив фиктивное приглашение от семьи Раббани, а также показав свою фамильную печатку и родовую метку, я беспрепятственно прошёл с Рони через границу в королевство Лаубиен. Расспросив местных, мы выведали путь до ближайшего крупного города, Виридиона, и незамедлительно двинулись в указанном направлении.
Виридион восхищал архитектурой и обилием зелени, гармонично вплетённой в городские пейзажи. Здесь было даже красивее, чем в богатых районах Гилима. В самом сердце города, на оживлённой площади, мы отыскали отделение оикхелдского банка «Золотое перо».
— Сколько снимешь? — спросил Рони, спешиваясь.
— Тридцать золотых на всякий случай.
— Зачем так много?
— Полетим на эволисках, — ответил я, спрыгивая с лошади следом. — Банкет за мой счёт.
— В таком случае отказываться не стану.
Я привязал лошадь на общей стоянке и коротко бросил:
— Скоро вернусь.
— Ага.
Я направился к банку и замер, поражённый внезапной мыслью: по возвращению я обязан присоединиться к своему командиру, но ведь этого можно не делать.
— Эйдан? — раздался озадаченный голос Рони.
Я развернулся и, приблизившись к нему, произнёс:
— Мне нельзя снимать деньги.
— Почему?
— Бьерды… да и не только они смогут выяснить, что я побывал в банке.
— И что?
— Они поймут, что я жив. Мне придётся вернуться вместе с тобой в армию.
— А разве мы не собирались обратно в часть?
— Я должен повидаться с отцом.
— Хочешь дезертировать? — поднял брови Рони. — Понимаешь, чем это тебе грозит?
— Ты скажешь всем, что вернулся один.
— Эйдан…
— Небольшая ложь во благо, — настойчиво сказал я, схватив его за плечи. — Прошу, скажи всем, что я пропал после того нападения в Азероне.
Рони развёл руками, покачал головой, но всё же произнёс:
— Во имя Безликих… Разве я могу тебе отказать?
— Спасибо, это много для меня значит.
— Как мы тогда вернёмся?
Я хлопнул себя по мешочку на поясе:
— Здесь семь золотых монет.
— Откуда?