Эта моя фраза подсказала мистеру Клеменсу, что он имеет дело с лицом информированным, и он явно занервничал под взглядами нашей маленькой группы.
– Я… Я был недееспособен, мисс Стюарт.
– Надеюсь, не больны? – спросила я, будучи прекрасно осведомлена о причине, заставившей его прибегнуть к помощи мистера Берлингема.
– Нет, не болен. – Мистер Клеменс обнажил зубы в улыбке. – Просто в предыдущие дни я слишком много ездил на лошади.
Я закрылась веером, как пансионерка на первом балу.
– Вы имеете в виду…
– Да, я имею в виду мозоли от седла, – заявил он с дикарским торжеством. – Размером с серебряный доллар. Я не мог ходить почти неделю и вряд ли еще когда-нибудь в жизни сяду на спину какому-нибудь четвероногому. Хотел бы я, мисс Стюарт, чтобы на Оаху существовали языческие обряды с жертвоприношением лошади и чтобы на ближайшем из них в жертву принесли именно ту клячу, что причинила мне такие страдания.
Мисс Лаймен, ее племянник, мисс Адамс и другие не знали, что и ответить на подобную тираду, пока я продолжала томно обмахиваться веером.
– Что ж, спасибо мистеру Берлингему, – сказала я. – Будет только справедливо, если он тоже прослывет знаменитостью среди честных людей Западного побережья.
Мистер Клеменс глубоко затянулся сигарой. Ветер крепчал по мере того, как мы уходили в открытое море.
– Мистера Берлингема ждет карьера в Китае, мисс Стюарт.
– Трудно судить, какая кого ждет карьера, – сказала я. – Можно только увидеть, делается она собственными силами или за счет других.
После этих слов я пошла пить чай с мисс Лаймен.
Закрыв дневник, Элинор Перри обнаружила, что на нее с любопытством смотрит толстяк слева.
– Интересная книжка? – осведомился он, улыбаясь неискренней улыбкой коммивояжера. Он был лет на пять старше Элинор.
– Интересная. – Элинор сунула дневник в сумку и ногой затолкала ее в узенький отсек под сиденьем.
«Настоящий невольничий корабль».
– На Гавайи? – опять спросил коммивояжер.
Самолет летел без остановок от Сан-Франциско до аэропорта Кеахоле-Кона, поэтому Элинор не стала отвечать на этот вопрос.
– Я из Ивенстона. Похоже, я летел с вами из Чикаго в Сан-Фран.
«Сан-Фран»! Элинор ощутила приступ тошноты, не имеющей отношения к пребыванию в воздухе.
– Да, – коротко сказала она.
Ничуть не смутившись, коммивояжер продолжал:
– Я торгую электроникой. В основном всякие игры. Я и еще двое парней из Среднезападного филиала получили эту поездку в поощрение. Едем в Вайколоа, где можно плавать рядом с дельфинами. Без шуток.
Элинор кивнула, хотя сомневалась, доставит ли дельфинам удовольствие такое общество.
– Я не женат. Если честно, разведен. Потому и еду один. Те двое поехали с семьями, но холостым компания дает только один билет. – Толстяк печально улыбнулся. – Вот так вот и лечу.
Элинор тоже улыбнулась, ожидая, что следующим вопросом будет: почему она летит на Гавайи одна?
– Вы на какой курорт едете? – Все же электронщик не решился это спросить.
– Мауна-Пеле, – ответила Элинор.
На маленьком телеэкране в пяти рядах от нее Том Хэнкс рассказывал что-то смешное жующим пассажирам.
Электронщик присвистнул:
– Ух ты! Это ведь самый дорогой курорт на Большом острове, так? Дороже Мауна-Лани и даже Мауна-Кеа.
– Я и не знала.
Это было не совсем так. Еще в Оберлине, когда она покупала путевку, дама из турагентства пыталась убедить ее, что другие курорты не хуже и намного дешевле. Конечно, она не упомянула про убийства, но сделала все, чтобы отговорить Элинор ехать в Мауна-Пеле. Когда Элинор все же настояла, от названной суммы у нее перехватило дыхание.
– Этот Мауна-Пеле, говорят, построен специально для миллионеров, – продолжал делиться информацией электронщик. – Про это что-то говорили по ящику. Вы, должно быть, долго копили на эту поездку. – Он ухмыльнулся. – Или ваш муж очень неплохо зарабатывает.
– Я преподаю.
– Правда? И в каком классе? Вы похожи на мою учительницу из третьего класса.
– Нет. Я работаю в Оберлине.
– А где это?
– Это колледж в Огайо.
– Интересно, – промямлил электронщик голосом, из которого начисто пропал интерес– И что же вы преподаете?
– Историю. В основном историю культуры восемнадцатого века. Просвещение, если говорить более точно.
– М-м-м, – неопределенно заметил толстяк, уже сообразив, что ловить здесь нечего. – Так вот, Мауна-Пеле… его вроде бы недавно выстроили. Это дальше на юг, чем все другие курорты.