Вулканолог был старым, связь – плохой, и голос звучал, будто из какой-то отдаленной эпохи.
– Да, это я. Со мной мой помощник, Уилл Брайент. Мы садимся в Кеахоле.
В трубке какое-то время помолчали.
– Но я думал, что аэропорт Кеахоле…
– Он только что открылся снова, док. Я хотел бы узнать у вас кое-что об этом извержении.
– Да, конечно, мистер Трамбо, я буду рад обсудить с вами это, но боюсь, что сейчас я очень занят и…
– Понимаю, док, но загляните в наш контракт. Кстати, он заключен раньше, чем вас взяли на работу в эту обсерваторию, и мы платим вам больше, чем они. Если бы я захотел, я мог бы заставить вас слезть на Мауна-Пеле и отвечать там на вопросы туристов.
Доктор промолчал.
– Но я этого не хочу. Я даже не прерываю ваших занятий чистой наукой с этими вулканами. Но у нас тут небольшое дельце на шестьсот миллионов долларов, и нам требуется ваша помощь.
– Хорошо, мистер Трамбо.
– Вот так-то лучше. Итак, док, мы хотим знать, что здесь произошло.
Среди потрескивания в трубке раздалось что-то вроде вздоха.
– Ну, конечно, вы слышали об увеличении активности Моку-Авеовео в направлении юго-западного разлома и об извержении Оо-Купаианаха…
– Полегче, док. Я знаю Мауна-Лоа и Килауэа. Про эти Моку-Поку и Оо-как-там-его в первый раз слышу.
На этот раз вздох был явственно слышен.
– Мистер Трамбо, это все было в моем отчете за прошлый год.
– Перескажите-ка мне коротко. – Тон Байрона Трамбо не допускал возражений.
– Извержение Килауэа к делу не относится. Что касается Оо-Купаианаха, то там происходит самый большой выброс лавы после тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года. Лава также выходит из Пуу-Оо и Хале-Маумау – это части вулканического комплекса Килауэа, – но она течет на юго-восток и непосредственно не угрожает курорту. Моку-Авеовео является центральной кальдерой Мауна-Лоа. – Скрипучий голос Гастингса становился все более увлеченным. – Извержение началось три дня назад, и изливающаяся лава быстро растеклась по старым трещинам и лавовым трубкам…
– Погодите. – Трамбо поглядел в окно. – Это та огненная сеть, которая сейчас покрывает склон?
– Совершенно верно. Нынешнее извержение почти повторяет сценарий тысяча девятьсот семьдесят пятого и тысяча девятьсот восемьдесят четвертого годов – лава выходит из Моку-Авеовео и распространяется по трещинам. Только в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом основной поток шел на северо-восток, а сейчас – на юго-запад…
– Подождите, – перебил Трамбо. – Выходит, он идет прямиком к моему курорту?
– Да, – коротко сказал Гастингс.
– Это значит, что шестьсот миллионов долларов моих вложений, не говоря уже обо мне самом и япошках, окажутся через пару дней похороненными под слоем лавы?
– Вряд ли. Дело в том, что выбросы лавы находятся на высоте семь тысяч футов.
Трамбо опять поглядел в окно:
– А кажется, что они возле самого моря.
– Это только кажется, – сухо ответил вулканолог. – «Огненная сеть», как вы это назвали, распространяется на тридцать километров…
– Двадцать миль! – воскликнул Трамбо.
– Да, но лавовый поток, по нашим расчетам, обходит курорт с юга и должен выйти к океану в ненаселенном районе Кау к западу от Южного мыса.
– А ваши расчеты надежны?
Над Трамбо замигал сигнал «Пристегните ремни!», но он не обратил на него внимания.
– Не на сто процентов, мистер Трамбо. Но крайне маловероятно, чтобы лавовый поток одновременно шел на восток и на запад.
– Маловероятно? Что ж, это утешает.
– Да. – Казалось, Гастингс не заметил сарказма в голосе миллиардера.
– Доктор Гастингс, – вмешался Уилл Брайент, – помнится, в прошлогоднем отчете вы утверждали, что курорту больше угрожают штормы, чем извержения.
– Совершенно верно. – В голосе ученого появилась гордость человека, чьи труды пользуются известностью. – Я писал, что район строительства… ну, теперь уже курорт… находится на юго-западном склоне Mayна-Лоа, выступающем в океан. Такие участки называют подвижными, так как в них велика вероятность тектонических сдвигов…
– Я понимаю это так, что в один прекрасный день весь кусок берега вместе с моим курортом может сползти в океан?
– Ну, вообще-то да. Но лично я так не считаю.
Трамбо закатил глаза и откинулся в кресле. «Гольфстрим» шел на снижение, и мимо иллюминаторов проплывали струйки дыма.
– А как считаете вы, док? – спросил он.
– Я считаю… это также отражено в моем отчете… что даже минимальный тектонический сдвиг в этом районе может вызвать цунами.
– Это такая большая волна, – шепнул Уилл Брайент.
– Я знаю, что такое это чертово цунами, – огрызнулся Трамбо.
– Простите?
– Ничего, док. Продолжайте, а то мы скоро сядем.
– Продолжать почти нечего. В тысяча девятьсот пятьдесят первом в районе, где сейчас находится Мауна-Пеле, произошло шестибалльное землетрясение. С тех пор там имели место больше тысячи вулканических явлений, к счастью, небольших… до последнего извержения.
– Я понял, док. – Трамбо затянул ремень, когда «Гольфстрим» вошел в плотное облако вулканического пепла. – Если Мауна-Пеле не будет похоронен под лавой, его смоет цунами или он сам сползет в море. Спасибо, док. – Он бросил трубку. – Интересно, почему самолетам запрещают садиться в этом облаке?
Брайент поднял голову от контракта:
– В этих облаках встречаются камни, которые могут попасть в мотор самолета.
Байрон Трамбо усмехнулся:
– Хороший ответ. – Он повернулся к окну, за которым было черным-черно.
Уилл поднял бровь. Уже не в первый раз он не понял шутки своего босса.
– Ладно, – сказал наконец Трамбо. – Может быть, нам повезет, если мы сейчас грохнемся. Или если грохнутся япошки. Если этот чертов Сато не купит курорт, мы пожалеем, что не умерли.
Уилл Брайент промолчал.
– Удивляюсь я людям, Уилл.
– Вы о чем, босс?
Трамбо кивнул на черную пелену за окном:
– Тысячи людей платят бешеные деньги, чтобы поглядеть на это, рискуя быть похороненными под слоем лавы… но стоит появиться какому-то несчастному убийце, стоит всего шести человекам пропасть, как все кидаются наутек. Странно, правда?
– Девяти.
– Что ты сказал?
– Пропали девять человек. Не забывайте про этих троих вчера.
Трамбо что-то буркнул и опять повернулся к окну. По фюзеляжу что-то забарабанило – как будто дети кидали камнями в медный бак.
«Гольфстрим» продолжал снижаться.
Глава 5
У женщины и мужчины – разная суть.
Женщина будет прекрасна, мужчина смел,
Мужчина – тот, кто родился в первичной тьме,
Женщина – та, что искала сквозь тьму путь.
Элинор сверила карту, висевшую на стене агентства по прокату машин, с собственной дорожной картой.
– Что, значит, я не могу отсюда попасть туда?
Стройная блондинка за стойкой покачала головой:
– Боюсь, что нет. Дорога на юг перекрыта. Лавовые потоки вторглись на шоссе номер одиннадцать вот здесь. – Женщина ткнула пальцем в черную ленточку, змеящуюся по южному краю острова. – Сразу за Национальным вулканическим парком.
– Так это… в сорока милях отсюда?
– Да. – Блондинка промокнула пот на лбу. – Но шоссе девятнадцать пока открыто.
– Оно, кажется, ведет на север? До Ваймеа… или Камуэла? На картах я встречала оба названия.
Блондинка пожала плечами:
– Почта идет в Камуэлу, но все здесь зовут его Ваймеа.
– Значит, до Ваймеа, – Элинор проследила путь пальцем, – к берегу Кохала и дальше на юг к Коне…
– Там шоссе одиннадцать переходит в шоссе девятнадцать, – уточнила женщина.
Жвачка, которую она жевала, пахла стертыми покрышками.
– И оттуда уже недалеко до Мауна-Пеле, – закончила Элинор. – Кажется, сто двадцать миль?
Женщина опять пожала плечами:
– Где-то так. Вы уверены, что хотите ехать? Уже темнеет. Другие туристы остались на ночь в Хило, а утром их заберут автобусы с их курортов.
Элинор нахмурилась:
– Да, мне тоже предлагали, но я решила ехать.
– Уже темнеет, – повторила женщина таким тоном, будто после захода солнца по Большому острову бродили привидения.
– А вот эта дорога? – Палец Элинор уперся в тонкую линию, ведущую из Хило в центральную часть острова. – Конная тропа?
Блондинка неумолимо покачала головой:
– По ней ехать нельзя.
– Почему?
Элинор посмотрела в окно. Снаружи у здания вытянулась длинная шеренга прокатных машин. Напоенный влагой воздух пах морской солью и тысячей цветочных ароматов. Элинор не раз бывала в тропиках, но уже почти забыла это странное ощущение жаркой влажности и полного отдаления от цивилизации, охватывающее пришельца сразу же после выхода из самолета. Аэропорт Хило был достаточно маленьким и открытым, чтобы она испытала это чувство в полной мере. Но сейчас, как и раньше, когда она только пролетала Гавайи на пути к еще более далеким и экзотическим местам, ее неприятно поразила «американизированность» островов.
– Почему я не могу ехать по Конной тропе? – повторила Элинор. – Это быстрее, чем огибать весь остров по шоссе.
– Нельзя. Это нарушает арендное соглашение. – Она протянула Элинор листок, который та только что заполнила.