Любитель цапель эгрет
Впрочем, нет… О любом военном можно сказать, что ты его гдето видел. А это был военный, и никакой костюм не мог скрыть его выправки.
— Инспектор, — представился он. — Не задержу вас. Но обязан задать ряд вопросов.
— Да. Слушаю вас.
— Кто были люди, доставившие вас к обсерватории?
— Не знаю. Я наткнулся на них, блуждая в сельве. Они были добры ко мне.
— А их имена?
— Они не назвали своих имен.
— Но, может, в беседе между собой?..
— Нет. Не знаю причин, но они и впрямь не обращались друг к другу по имени. — Я задумался. — В их поведении, в общем, действительно было что-то странное.
— Что именно?
— Ну… Они, например, не отвечали на мои вопросы. О чем бы я их ни спрашивал.
— Хорошо, — сменил тему инспектор. — Расскажите о том, что произошло в самолете. Всю правду, ничего не преувеличивая и не скрывая. Даже если есть детали, которые причиняют вам боль. Нас интересует некий Репид, человек вам доверившийся.
— Это не так, — возразил я. — У меня нет ничего общего с этим…
— Кубинцем, — закончил за меня инспектор.
— Нет. Он назвал себя уругвайцем.
— Возможно… Вы журналист, вы будете писать обо всем этом?
— Как можно подробней. Такие вещи нельзя забывать. О таких вещах должны знать все.
— Итак?
Я рассказал все.
Инспектор слушал внимательно, уточнял, переспрашивал, а дежурный тем временем стоял у окна и бог его знает, что он там видел…
— Но вы разговаривали с Репидом?
— Только отвечал на его вопросы.
— Он не был расположен к беседе?
Я усмехнулся:
— По-видимому… Но его напарник, его звали Дерри, высокий курчавый человек, оказался философом. Он кричал над трупом Репида, что революция потеряла еще одного парня. Он даже эпитет употребил. Кажется — "превосходный"… Да, именно так — "превосходный"!
— Превосходный… — задумчиво повторил инспектор. — А не мог он произнести нечто противоположное? Вы ведь могли ошибиться. Вы были взволнованны. Все в самолете испытывали ужас перед нападающими.
— "Революция потеряла превосходного парня", — настаивал я, — именно так он и сказал.
— А видели вы кого-нибудь из них раньше? Дерри, Репида, их напарника?
— Никогда. Впрочем, в порту, перед посадкой, я видел Репида. Он был вот в такой куртке, — я кивнул в сторону вешалки, на одном из крючков которой висела грязная куртка погибшего уругвайца.
Инспектор неожиданно заинтересовался:
— Можно ее у вас взять? Она пригодится нам как вещественное доказательство. — Он подошел к куртке и ощупал ее, словно пытаясь что-то обнаружить в ее подкладке. Потом бросил куртку дежурному, не переставая при этом задавать мне вопросы. Его интересовало буквально все. Он перебирал варианты, отбрасывал их, искал новые — строил рабочую схему. Но всего лишь схему, так я ему и сказал.
— Мы вынуждены начинать с голого места, — вздохнул он. Специфика… Но это все. Благодарю вас за помощь. И рад сообщить, что банк Хента подтвердил ваш счет. Вам следует переодеться, — он критически осмотрел меня. — Манаус — большой и цивилизованный город. Дежурный принес вам белье и билет на самолет.
— Спасибо.
Инспектор вышел. Лицо дежурного сразу приняло обычный благодушный вид.
— Я тоже рад, — почему-то сказал он, выкладывая на стол содержимое большого свертка. — Тут все: костюм, белье. Если чтонибудь окажется тесным, мы попробуем заменить. Но выбор, к сожалению, у нас невелик.
Когда он двинулся к выходу, я чуть не спросил его — где же я нахожусь, если обсерватория не в Либейро?
Но сдержался, не желая рисковать, и только попросил карту. Он принес ее и на мой вопрос ткнул жирным пальцем в зеленое пятно:
— Вот Либейро. Мелкий, очень мелкий поселок, даже на карту не стоило его наносить. А это Манаус. Вас здорово побросает над сельвой — самолет у нас маленький.
Я неодобрительно хмыкнул:
— А другого транспорта нет?
— Только катер. Но это долго, — он покачал головой. Очень долго.
Оставшись один, я принялся изучать карту, на которой был изображен приличный кусок Бразилии. Но с таким же успехом я мог всматриваться в карту Антарктики, пытаясь обнаружить на ней мифический поселок Либейро. Привязок у меня не было.
Бросив это занятие, я попытался угадать, кто меня повезет в порт, и оказался прав — тот же неразговорчивый и брезгливый водитель. На этот раз он мне не понравился еще больше. Не понравилось его лицо, скрытное, тяжелое, с низким лбом и густыми волосами. Не понравились его огромные очки и ленивая уверенность в себе. Мускулы, угадывающиеся под тонкой рубашкой, будто подчеркивали его некую обособленность от меня.