Собственно говоря, никто из археологов никогда не сомневался, что некогда здесь было древнее святилище. Вопрос заключался в том, кто его создал, когда и какой смысл вложили в эти памятники их древние строители. Гигантские лабиринты Большого Заяцкого острова, как было видно уже с первого взгляда, никакого отношения к тоневым участкам иметь не могли. Берег был сложен россыпью валунов, уходивших под воду, песчаных отмелей не было и следа, да и вряд ли скопление столь различных каменных сооружений можно было объяснить нуждами одного рыболовства. Ведь на создание всего этого комплекса требовалось затратить сотни, если не тысячи человеко-дней напряженной работы по перемещению массы камней и возведению столь точных в геометрическом отношении спиралей!
Зрелище потрясало, будило воображение и в конце концов начинало раздражать своей загадочностью. Даже не столько загадочностью, сколько растерянностью, которая охватывала зрителя, — с какой стороны подступать к решению загадки лабиринта? С чего начинать? С чем сравнивать?
Большой Заяцкий остров был не единственным собранием подобных древностей. Практически на всех островах Соловецкого архипелага в большем или в меньшем количестве — на их берегах, на далеко вдающихся в море мысах — лежали меньшие по размеру лабиринты, окруженные каменными стенками, включавшими в себя каменные кучи, выкладки из камней, подобия ворот-проходов, позволяющих проникнуть в святилище… Позднее мне удалось попасть на остров Анзер, на один из его мысов возле Петровской губы. Добирался я туда с Летнего берега на колхозной самоходной барже, отвозившей на остров косцов. Здесь, на мысу, лабиринты были меньше, ходы между спиралями — уже, но сами они показались мне даже сложнее по рисунку, чем лабиринты Большого Заяцкого острова, а окаймляющие их по берегу кучи и каменные стенки, разгородившие высоко поднимающийся над морем мыс, убеждали в безусловной сложности и многозначности этих сооружений.
Между тем на Анзере лабиринты как раз могли быть связаны с рыболовством. Во время отлива здесь открывалось столь же удобное для ловушек и ставных неводов пространство морского дна, как и возле тони «Ударница», хотя и без сопутствующего желоба. Действительно из разговоров с колхозниками я узнал, что до недавнего времени поблизости находилась тоневая избушка. Таким образом, некоторая связь между лабиринтами и ловлей рыбы угадывалась даже на Соловецких островах. Еще более четко она выступала на мурманском берегу Кольского полуострова, где лабиринты и их остатки неизменно соседствовали с тоневыми участками, или, что почти одно и то же, с прежними саамскими погостами, располагавшимися рядом с устьями рек и ручьев. Поэтому не приходилось удивляться, когда на этих же местах археолог обнаруживал остатки древних стойбищ рыбаков, охотников и оленеводов, отмеченных такими же каменными очагами в окружении кварцевых орудий и россыпями колотого кварца, как те, что я находил на Терском берегу.
На что же указывал лабиринт — на уловистое место, тоню, или на место поселения? Но то, что оказывалось вроде бы характерным для мурманского берега, не находило подтверждения в других местах. Еще более загадочными представлялись лабиринты за пределами нашей страны, хотя по своей схеме они ничем не отличались от беломорских и мурманских.
На берегах Белого моря насчитывается более трети всех известных лабиринтов. Остальные, от семи до восьми десятков, оказывались разбросанными на огромном пространстве — от Белого моря до островов Силли включительно. Они известны в юго-западной Англии — не менее трех, в Швеции — 12 лабиринтов, в Норвегии — четыре лабиринта, в Финляндии — около 50, на северных берегах Балтийского моря, в Ботническом заливе и на островах Северной Атлантики. Археолог, привыкший к тому, что определенный вид памятника связан со столь же определенным народом, который его оставил, или, как говорят, с той или иной археологической «культурой», представленной совокупностью ряда неизменно повторяющихся предметов, при взгляде на лабиринты, разбежавшиеся на тысячи километров по извилистым берегам северных морей, невольно останавливается в недоумении. Огромные расстояния, ничем не связанные территории, а главное — отсутствие возле лабиринтов повторяющихся комплексов предметов или каких-либо других находок не позволяли принять тот единственно возможный вывод, что каменные спирали выложены руками одного народа.
А ведь лабиринты, как правило, повторяют друг друга своими размерами и своими конструкциями!