Но если в Древней Греции критский лабиринт был удостоен специального мифа, то и здесь, на Севере, не обошлось без легенд и преданий, объясняющих эти каменные спирали в соответствии с духом народа, на чьей территории их находили, с его историей, народными поверьями и сказочной традицией.
В Англии и в Ирландии молва утверждала за достоверное, что лабиринты — выходы из подземного царства. На них при лунном свете танцуют эльфы и феи, которые завлекают к себе, под землю, неосторожного свидетеля их плясок обещанием вечной молодости, бессмертия и сказочных богатств. В суровой горной Норвегии, обрывавшейся скалами в море, где лабиринты лежат в глубине фиордов, люди полагали, что их создавали зловредные йотуны, ледяные великаны, обитавшие в этих краях до прихода норвежцев. Жить здесь стало можно лишь после того, как Тор, бог-громовержец древней скандинавской мифологии, сокрушил йотунов своим каменным молотом, а оставшихся загнал в горы и замуровал до скончания веков в подземных пещерах. Наоборот, в Швеции, как и в Англии, полагали, что каменные спирали отмечают входы в подземные дворцы карликов-двергов, через которые их можно вызвать в случае нужды. Дверги обитают в недрах гор. Там они прокладывают бесчисленные подземные ходы, собирая драгоценные камни, добывая и плавя руды, поскольку владеют всеми секретами кузнечного ремесла. Оружие, которое они выковывали героям саг, делало их владельцев непобедимыми…
Приход христианства в суровые страны европейского Севера, где до этого жили неприхотливые языческие боги, любившие бродить по земле, мешаться в человеческие дела, не гнушаясь хижиной охотника или домом крестьянина для ночлега и трапезы, вступавшие в перебранку, а то и в прямую драку с хозяевами, ознаменовался крещением не только людей, но и всего окружающего их мира. Прежние замки двергов и фей, лишь кое-где как воспоминание о прошлом сохранившие название «девичьих плясок» или «дорог великанов», стали называть «игрой святого Петра», «вавилоном», «падением Иерусалима». В раннем средневековье стало популярным изображать лабиринт на стенах церквей, поскольку он стал символом тернистого пути человеческой души, ищущей выхода к свету, но по своей греховности обреченной на блуждания и страдания. А пересказанные «Илиада» и «Одиссея», полюбившиеся воинственным скандинавам, для которых древнегреческие герои были всего лишь «добрыми викингами», дали повод назвать крупные лабиринты «троянским замком».
Не то было на русском Севере. Если в западных странах даже в переименованиях загадочных сооружений слышались отголоски прошлого, предполагавшие явную историческую преемственность, будь то память о плясках фей или существование подземного царства, то совсем иную картину исследователь встречал в Карелии и на Белом море. Ничего таинственного и волшебного, по мнению поморов, в каменных спиралях не было. Если саамы что-либо и знали о лабиринтах, то нити, связывавшие их с прошлым, были оборваны окончательно и бесповоротно. По мнению же русских обитателей берегов Белого моря, все лабиринты построены Петром I в ознаменование посещения данного места или Пугачевым и его сподвижниками, наглядно показывая, как коротка народная память и как она оказывается фантастична в отношении к собственной истории.
Ну а к каким все-таки выводам пришли археологи?
Собственно говоря, все, что высказывали по этому поводу ученые, можно свести к двум точкам зрения, попеременно преобладавшим в науке, — так сказать, «реалистической», или бытовой, и магической, или сакральной. И хотя первая из них, выдвинутая и наиболее подробно разработанная известным исследователем Севера Н. Н. Туриной, получила распространение значительно позднее, чем вторая, обоснованная Н. Н. Виноградовым и А. Я. Брюсовым, свое изложение я начну все-таки с нее, потому что ее сторонников и сейчас можно встретить в науке и в популярной литературе.