«Белые стреляют», — догадывается Федя. И видит он недалеко от себя рабочего с рыжей щетиной на скулах; рабочий лежит на спине, раскинув руки, струйка крови выползла изо рта, а мертвые глаза смотрят в небо…
Внезапно смолкла артиллерия, и за ней замолчали наши пулеметы.
— За революцию! — кричит отец. — Впе-ре-е-ед!
И видит Федя отца — он выскакивает из-за ствола густой ели, размахивает наганом, бежит, проваливаясь в снег, к деревне, бежит, не пригибаясь, во весь рост.
— Ура-а-а! — катится над опушкой, и лавина людей с винтовками несется к деревне.
Уже нет рядом отца Парфения. Уже нет рабочих на опушке.
— …а-а-а! — удаляясь, летит над землей.
И есть в этом «а-а-а!» что-то такое, что заставляет Федю вскочить и кричать, кричать, срывая голос:
— Бейте их! Бейте! Бейте!..
— Хлопец! А ну сюда!
Федя оборачивается на голос — молодой пулеметчик держит задок «максима», а рядом, уткнувшись в снег, лежит второй красноармеец.
— Убили… — шепчет Федя.
— Рассуждай! — яростно сверкает глазами пулеметчик. — Бери сумку. Живо!
Федя хватает за ремень тяжелую сумку, бежит за пулеметчиком.
— Мы сбоку зайдем! — На бегу поворачивается красноармеец. — Видишь вон высокий сарай?
— Вижу…
— Не отставай!
Они бегут по деревне, мимо разрушенной церкви, вдоль серого плетня, мимо убитых. Перед самым носом Феди тарахтит пулемет. Федя задыхается от тяжести, но не отстает от красноармейца.
Где-то впереди хлопают выстрелы, пулеметы через равные промежутки прошивают татаканьем окрестность. И уже не слышно нашего «ура»…
Они сворачивают в переулок, останавливаются у высокого сарая. Федя совсем задыхается.
Оказывается, они на окраине деревни. Впереди небольшое поле, и за ним — опять плетни, крыши. Деревня. Она в низине, словно присела от страха. Оттуда злобно бьют пулеметы.
— Правильно назвали-то — Днище, — говорит красноармеец и вытирает рукой потное лицо.
— Значит, Струново мы взяли? — спрашивает Федя.
— Выходит, что взяли. Видишь, вон наши?
Федя видит: за плетнями огородов и в поле за ворохами соломы, занесенными снегом, лежат рабочие с винтовками.
— А ты — Федя? — спрашивает пулеметчик. — Дмитрия Иваныча сын?
— Ага.
— Это у тебя Мишку убили?
— У меня… — И Федя чувствует, как комок подкатывается к горлу.
— Ничего, Федя. — Молодой красноармеец хмурится. — Заплатят они нам за Мишку. За все заплатят… Только плохо мы с тобой обосновались. Далеко от позиций. Офицерики, надо полагать, скоро в атаку пойдут.
— В атаку?
— А ты как думал? Небось очухались. Видишь, там кустики?
Федя посмотрел. За деревней немного сбоку возвышается холмик, поросший кустами.
— Вижу, — говорит Федя.
— Туда и переползем. Ох, попляшут они у нас!
Они медленно ползут мимо сараев, мимо огородов, мимо залегших красноармейцев, и Феде подмигивает, правда, немного удивленно, Трофим Заулин. Над головой свистят пули.
В кустах они устанавливают «максим», красноармеец открывает сумку с пулеметными лентами, вправляет одну в замок пулемета, показывает Феде, как держать ленту.
— Понял?
— Понял!
Теперь они ждут. Из деревни Днище бьют и бьют пулеметы белых. Наши позиции молчат.
— Пошли, пошли сволочи… — шепчет пулеметчик.
Федя поднимает голову — по белому полю на них бегут, согнувшись, черные человечки, в руках палочки-винтовки.
— …ра-а-а!.. — нарастая, летит над полем.
У Феди яростно начинает биться сердце. Белые наступают… Сейчас мы вам дадим. За все… За все… Лихорадка возбуждения треплет Федю.
— Ну что же ты? — толкает он в бок пулеметчика.
— Спокойно, Федя, — шепчет пулеметчик. — Спокойно. — Сузились у него глаза, пот выступил на лбу. — Пусть подойдут. Давайте, давайте, голубчики!
— …ра-а-а! — нарастает, накатывается на Федю.
Выросли черные человечки. Совсем близко они от Фединого пулемета. Впереди бежит офицер с золотыми погонами на плечах, размахивает наганом. Федя видит его возбужденное лицо, видит лица других белых, напряженные, красные, с открытыми ртами.
Где-то на другом конце деревни открывает огонь наш пулемет.
— Та-та-та-та! — злобно и яростно. — Та-та-та!..
— Пора! — шепчет пулеметчик. — Давай, Федор!
Над ухом Феди ожесточенно начинает строчить «максим», дуло его, двигаясь из стороны в сторону, пылает солнечным пламенем.
Через руки Феди течет пулеметная лента, летят в сторону горячие гильзы.
Федя на миг поднимает голову, и именно в этот миг офицер с золотыми погонами словно налетает на невидимое препятствие, переламывается надвое и падает навзничь. Падают другие белые.