— Мгерское дефиле, — пояснила Карди без большой охоты. — Закрытое. Хотя это смотря для кого: как-то было дело — обстреляли всадников сверху и спустились на стропах добивать. Но по большей части любили стоять там, где свет в конце туннеля появляется, и поджидать противника.
— Красиво, — он указал вверх.
— Смотря для кого, — повторила она. — А, ты про звезды? Рано утром из этого колодца можно и месяц увидеть.
Сергей не ответил — сбоку тропы рос кустик, весь облепленный дикой клубникой. Розовый румянец, белый бочок: при жизни ей досталось совсем немного света, но сладость она успела набрать. Рядом торчали какие-то узкие листья с сочным, кисловатым вкусом — настоящий щавель или конский, было не понять. Сытные.
— Не задерживайся, скоро будем на месте, — бросила ему Карди.
Стены чуть разошлись, небо, уже без отметин на нем, посветлело и расширилось.
— Вот здесь они стояли в тот раз, когда захотели пощелкать лэнских лесных орешков, — показала женщина вперед. — Отряд. Конники в буро-красном. Дружки бывшие. Мы трое были в чёрном и куколях, надвинутых по самые брови. А, тебе неинтересно? Местные цвета различать пока не приноровился, я вижу.
— Про гражданскую войну я знаю — это после нее земля стала дёшева, — ответил Сергей, слегка задохнувшись от длинной фразы.
— Тогда была не гражданка. И здесь не совсем такие Лэнские горы, к которым ты успел привыкнуть. Вот мои друзья — они и те, и эти выучили насквозь. В трубу, как глупый крысюк, в простоте души не полезут, непременно лазейку должны себе отыскать. Теперь я тебе покажу, куда мы свернули прямо верхом, да так, что за нами побоялись идти. А заодно и чуть погодя — какой ты был дурень.
С корней дерева спадал мох, необычно яркий и с нарядными алыми шишечками то ли цветов, то ли плодов; растекался по граниту липкими зеленоватыми струями, будто водоросль в ручье. Здесь уже обнажились породы, из которых было сложено сердце этой странной земли — Лэна.
— Занавес, — пробормотала Карди, тесней запахиваясь в куцую накидку. — Из таких, что научились хорошо себя защищать. Закрой лицо капюшоном и руками и валяй — обстрекает почище крапивы. Ты, часом, не трус, юноша?
Он медлил — не затем, что боялся предсказанного яда. Ничто не обещало лазейки в монолите. Тогда женщина обхватила его рукой сзади и пропихнула насквозь.
Огонь и раскалённый песок на коже — как будто он был полностью нагим во вдруг наступившей пустоте.
— Бросай одёжки.
Для него это значило — только плащ. Женщина рядом лихорадочно сбрасывала накидку и выпрастывалась из пояса и куртки.
— Выдохнется — подберём без опаски, пустяком вроде обошлись, — говорила она, в который раз перетягивая потуже свой именитый пояс. — Вот лошадей пришлось тогда обтирать от посекшегося волосу — сама шкура уцелела, она куда как толще нашей.
— Колдовство, — проговорил Сергей, обхватив руками свои лохмотья. — Магия. Или чудо.
— Ай, до чего глупый мальчик. Такими жуткими словами называется пришедшее с другой стороны. А у нас тут сторона только одна-единственная, как у детской игрушки, — ну, знаешь, берут полоску, переворачивают и склеивают неположенными концами.
Без камзола, но в длинной препоясанной рубахе тонкого полотна Карди показалась ему куда как похожа на этих, которые устрашение взору и плоти смущение.
И еще веснушки…
Нет, мелкие ожоги по всему лицу. Как от серной кислоты.
— Не убереглась, — кивнула женщина. — Ничего, не оспа, со временем сотрётся. Пошли.
Проход, по которому с некоторым трудом мог продвинуться верховой, петлял и сужался, дневной свет исчез как-то вмиг, рывком, да и открылся лишь на мгновение. Зато фосфорически вспыхнул факел в руке у женщины — бело-оранжевым пламенем почти без дыма.
Кажется, она вытащила его из стены. Свет в одной руке — ладонь мужчины стиснута в другой.
Высокие своды с узлами и жилами, будто внутрь пещеры проросли гигантские корни. Поворот. Еще поворот. Буквально через каждые два шага — ответвления. Самое главное в лабиринте — тупики, сказал некто.
— Не запинайся. Будь молодцом — получишь награду, — приговаривала Карди.
Наконец, они добрались куда-то, и Сергею позволено было шлепнуться на гладкую, недурно отполированную глыбу с подобием спинки. Карди воткнула факел в кольцо на стене и завозилась в какой-то нише естественного происхождения.