— Посадили в большую корзину.
— Угм. Опыт монастыря «Метеоры». А зачем ты отпустил лифт назад?
— Обещали тогда уж точно скальными обломками забросать. И если попробую карабкаться вверх — тоже. Часовых расставили.
— Понятно. Что же, тогда спасибо тебе за заботу — это когда ты меня от них остерёг. А красивая одежда на тебе отчего?
— Позволили. Говорят, кроме тебя, никому из наших форсить неохота.
— И малый ножик заодно, — такой, что только веточки от коры очищать или по вене полоснуть. Где он?
Сергей вынул, выщелкнул лезвие, протянул ей вперед рукоятью.
— Ого, настояший White Wolf Knife — Белый Волчонок. Слегка туповат, как твои мысли о главном. Ничего, я скажу, где и на чём выправить лезвие. Спрячь пока, Сорди. И больше никому его в простоте души не показывай.
— А почему ты говорила, что я дурень, Карди?
— Сейчас покажу. Отдохнул? Пошли.
Подземный родник, откуда она брала воду, образовал небольшое озерцо с целебным запахом, которое пришлось обойти по кругу. Со сводов над ним сочилось и капало, коридор, поначалу широкий, незаметно сужался, пока не уперся в берег другого водоёма, судя по чистому и свежему дыханию, шедшему от него, — с пресной водой. Женщина указала вверх:
— Вода собирается сюда с воли. Совсем крошечный ручеек, озорной. Прыгает с уступа на уступ, то прячется, то снова показывается на поверхности. Здесь ему еще не конец — дно всё в трещинах, приходится глиной обмазывать. Да и вверху камни непрочно легли.
Сорди посмотрел — и вмиг понял.
— Зачем ты меня по горам волокла, если можно было просто потолок проломить?
— Видишь ли, здесь вода питьевая. Дороже золота, ценнее любых лекарств. Не нашей смертной грязью ее пачкать.
II
Когда они оба вернулись на прежнее место, долгоиграющий факел решил, наконец, что пора погаснуть. Карди поспешно достала из ниши новый (лежали аккуратной стопкой), зажгла огонь от огня (а прежде что было — самовозгорание? Фокус) и воткнула увитый пламенем жезл в кольцо на стене. Еще из одной ниши (их тут, похоже, десятки и все спрятаны, как яйца-писанки на Пасху, отметил Сорди) вытащила огромный матрас и тут же раскатала по полу, заодно бросив сверху два тощих одеяла.
— Будем ночевать. Тебе как, Сорди, свет не мешает?
Он бросил взгляд на обширные мрачные своды и, улыбаясь, покачал головой.
— Тогда ложись к стеночке и укрывайся. Даже раздеться там внутри можешь — условия не походные. Но оборачиваться из одного только досужего любопытства не советую. Понял?
— Понял.
— Но если понадобится по великой и неотложной нужде — вон там загородочка, а за ней в нише прорублена глухая щель в полу. Глухая — это чтобы подземные потоки не пачкать. Бери факел и шагай, да смотри ножку не подверни, всю экспедицию задержишь. Выспишься — непременно сходи в купальню: на это стоит посмотреть. Где минеральный ручей, но слегка ниже по течению. И воду не грязнишь, и не такой она крутой кипяток.
Сорди еще раз кивнул — уже из последних сил. Заполз на свое место и почти потерял сознание. Только слышал: «Фу, надо было ещё и спину ему побрить — не терплю дикошёрстых».
Когда Сергей разлепил глаза с обычным в последнее время ощущением, что проспал самое лучшее — резкую перемену в судьбе, весть издалека или просто хорошую утреннюю погоду — оказалось, что поверху на него навалились обе покрышки из грубой шерстяной фланели. Рядом лежала аккуратно свернутая простынь из похожего материала, но помягче, накрывая собой кучку одежды, и стоял котелок с заваренной кашей: адским запахом от него отнюдь не несло, напротив. Должно быть, на сей раз Карди не торопилась с готовкой и черпнула той самой драгоценной питьевой водицы. На чём тут стряпают, кстати, — на факельном пламени?
Тут он обнаружил нечто похожее на туристическую горелку — трехногого стального паучка с таблеткой сухого спирта в брюхе. Или не сухого спирта, а похожего снадобья. Зажигали его явно от лучины — валялись рядом наполовину обгорелые.
Спал Сорди в одной рубахе с глубокими вырезами спереди и сзади, поэтому без церемоний накинул на плечи купальное полотенце, обулся в прежние башмаки — ранить босую подошву было бы совсем некстати — и отправился искать здешние серные бани.
Над ручьём, что вытекал из малой чаши, вился лёгкий пар — здесь было прохладней, чем у истока. Пол был неровный и скользкий, Сорди увлеченно балансировал на неровных плоских плитах — и пропустил момент, когда оказался на берегу водоёма.