Я стаскиваю тяжёлый и вонючий труп жирной злобной кухарки Љ1 с лестницы и думаю, что у меня в гостиной стоит магическая ваза. Вы можете назвать хоть одного человека с магической вазой? Теперь да...
Кухарку Љ1 прячу в густых кустах перед домом и возвращаюсь за кухаркой Љ2. Тело, завёрнутое в одеяло, тащить гораздо легче, чем то, которое завёрнуто в ковёр.
Когда я спускаюсь на три этажа вниз, то сверху раздаются шаги. И они приближаются.
Я ускоряюсь, но шаги всё ближе и ближе. Тогда я бросаю тело на пол и прячусь за ближайшим мусоропроводом. Сердце в груди стучит и орёт: "DANGER!!!". Мигает красная лампочка.
Шаги останавливаются возле лежащего посреди лестничного пролёта свёртка. По крупному силуэту я узнаю соседа с верхнего этажа. Он стоит и смотрит на тело.
Затем говорит:
- Ремонт они делают, уроды! Хоть бы убрали за собой - свиньи!
Шаги удаляются, снизу хлопает дверь. Из груди вырывается вздох.
А ещё я думаю, что теперь сосед сверху считает меня полнейшим ублюдком.
Через десять минут я уже на улице. Я кладу тело Љ1 рядом с телом Љ2 и иду домой за лопатами. Руки к этому моменту словно ватные, как и ноги. Больше всего у меня ломит спину. Возможно я заработал себе грыжу и на всё жизнь стану инвалидом.
Потом я беру первое тело и тащу его на пустырь.
4. КОЛОНИЗАЦИЯ МАРСА.
На пустыре в это время темно, холодно и страшно. Ржавый острый нос лопаты врезается в землю с шипящим звуком и углубляется в неё словно игла в ткань. Комки земли летят в стороны.
Секунды идут, идут минуты и часы, а я всё копаю. Яма с каждым движением - всё глубже и глубже. Говорят, что в 90-х тут закопали очень много людей. Кого-то за долги, кого-то за обиды, а кого-то и просто так. Я копаю и думаю, что будет забавно, наткнись я на одного из них.
Тут очень много ржавых гаражей и меня никто не увидит.
Первое тело с грохотом ударяется о дно первой ямы.
Второе с грохотом ударяется о дно второй.
Теперь я опять копаю, но уже - в обратную сторону. Должно быть завтра у меня отвалятся руки. Отсохнут словно старые ветки.
Дома я оказываюсь лишь утром. В коридоре воняет трупным разложением и - на полу - огромное красное пятно. Оно выглядит так, будто нарисовано художником живописцем, побывавшем у меня в коридоре.
Я трачу полный баллончик освежителя воздуха и только тогда запах гнили не так чувствуется. Потом рядом с пятном грохаются тряпки и всевозможные моющие средства. Оно мылится, несколько тускнеет, но не оттирается - сколько не три. Но я тру, тру и тру до боли в побелевших пальцах, которые щиплет от вонючей химозы. Потом меня снова рвёт.
Пятно улыбается, оно напоминает мне родного брата. Такая же бесячая улыбка. А ещё мне кажется, что оно говорит:
- Ты даже этого не можешь! Ты же слабак, ты же додик! Я бы его за пять секунд оттёр!
Я игнорирую этот выпад и продолжаю его оттирать. Но тут возникает и мать с отцом:
- А ведь он прав! В кого же ты у нас такой, Костя? Вот Денис бы это пятнышко и правда за три секундочки отмыл!
Мать начинает вздыхать, а отец её успокаивает и гневно на меня смотрит.
Внутри что-то вспыхивает. Тряпка врезается в пол как рубанок в брусок и трёт, трёт, трёт... И пятно - чудеса! - и правда исчезает.
Потом я ещё долго смотрю кровавыми глазами на полотно "Войны кухарок и поварёшек", но то не шевелится - сколько не сверли его взглядом. Толстый урод с застывшей улыбкой мешает тесто за своей стойкой.
Я говорю:
- И понравилось тебе?!
Но он молчит.
- Просыпайся, урод, просыпайся!!!
Но он опять молчит.
Я трогаю масляное полотно щиплющим взмыленным пальцем, но он и в этот раз молчит. И я думаю, что мне не нужно так громко кричать. Снизу живёт сосед. У него беды с башкой, а ещё он три года занимался самбо. Мои слова он может принять на свой счёт.
Я убираю землю, которая нападала с пустыря на полу в коридоре, и иду спасть. Стоит только уху почувствовать под собой мягкую ткань, как сознание отрубается. Но темнота не приходит. Успокоения на наступает. Опять у меня в руках лопата, опять я куда-то тащу кого-то очень тяжёлого и злого. Этот тяжёлый всё вырывается и вырывается и я бью его лопатой пять раз, прежде чем этот злой обмякнет, затем снова его куда-то тащу. И пока я его тащу, он смутно напоминает мне родного брата. Потом я слышу смутно знакомый голос. Сперва он говорит, что я ни на что не способен, затем к нему примешиваются и другие. Какофония звуков нарастает. Одни голоса говорят, что я неудачник, что моя судьба - это обычная заурядная жизнь, как и у 98% людей на этой чёртовой планете. Другие же просто смеются. Кто-то больно пинает меня по ноге. Я кричу и размахиваю лопатой, но ничего не видно. Всюду - смутный и густой - гуще киселя - туман. Образы как в мыле. Но голоса - как в амфитеатре. Они словно отскакивают от геометрически правильных гладких стен и взлетают - через рупор - прямо в уши. От них кружится голова и болят перепонки. И ещё меня опять сильно тошнит...