…Всё же, я не такая жестокая, как ты думаешь, и снова предоставляю тебе право выбора. Можешь умереть завтра на площади с позором предателя, а можешь сейчас, когда никто тебя не видит. У одного из твоих соучастников на поясе верёвка, можешь ею воспользоваться.
Напоследок скажу тебе, что всю эту вашу чушь про мир мертвых с его правилами выдумали такие же люди, как мы с тобой.
Искренне жаль, что ты решился на предательство».
Шайн опустил записку на стол и медленно огляделся, ища глазами верёвку. У него уже просто не оставалось сил сопротивляться, находить в словах королевы глубинный смысл, он мог только подчиниться, находя этот выход самым правильным. Ведь воинов-предателей рассекали их собственным оружием, а потом подвешивали за руки, чтобы каждый мог подойти и плюнуть на его медленно умирающее тело.
Поэтому он сделал себе петлю. Медленно и устало залез на стол. Прикрепил другой конец верёвки к балке под потолком.
Апатия и безысходность уже давно мешали ему мыслить. Рассудок покинул его вслед за друзьями. А Фриджия сказала, что ей искренне жаль…
Значит, всё правильно.
Он накинул петлю на свою шею и спрыгнул со стола.
Разве мог он хоть когда-то в своей прежней жизни предположить, что всё закончится вот так?
16
– Ну-ну, Глори, перестань, всё обошлось.
Фриджия нежно проводила рукой по волосам своей сестры. Глория в который раз за день принималась плакать, свернувшись почти что у сестры на коленях. Слёзы как-то сами собой подступали к горлу – ничего с ними не поделаешь, остаётся только ждать, пока сами и пройдут.
Она, наивная, до последнего верила в преданность и порядочность этого человека, который столько лет провёл с ними вместе, который являлся по первому зову, бросив свои дела, с которым они вместе гуляли и смеялись… Она не могла поверить, что так жестоко обманулась, что заблуждалась, считая его другом. Его, этого подлого лжеца Шайна, который хотел убить дорогую сестру, королеву, нежнейшее создание! Хотел совершить переворот, и мотивом для убийства стала личная выгода. Как это гнусно и несправедливо! Хорошо, что верная стража подоспела вовремя и обезвредила преступников ещё до того, как они успели нанести королеве какой-либо вред, несомненно, кроме глубокой душевной раны.
Бедная, милая Фриджия! Как жестоки могут быть люди. И как это грустно, что ради денег, власти, славы – или чего бы там ни было – Шайн решился на это преступление. Подумать только: один человек чуть не поставил под угрозу столько жизней невинных людей, и её, Глорию, едва не оставил совсем одну! Столько горя – и всё ради чего?
– Почему, Фриджи? – умоляюще говорила Глория. Она просто не хотела и не могла понимать, что люди способны на такое. Тем более те, кого она считала друзьями.
– Моя милая. – Королева бережно вытирала слёзы с заплаканного лица сестры. – Ты видишь мир не так, как все. В сердце человека есть и тёмная сторона, и светлая. Вопрос в том, какую из них и когда он решит показать.
– Но так же нельзя…
– Всякое случается.
– Сестра, я так боюсь… А вдруг есть ещё кто-то? Но я просто не могу не доверять людям. Не могу представить, чтобы те, кого мы видим каждый день, те, кто нам улыбается… так…
– Таких больше нет, можешь быть спокойна. – Девушка мягко улыбнулась и снова провела рукой по влажной щеке своей чувствительной сестры.
– Фриджи… – она сделала паузу, нахмурила лоб, – я не могу успокоиться, ты же знаешь меня, я не могу успокоиться. Это не так-то легко, когда твою сестру пытались убить.
– Было бы из-за чего расстраиваться. Со мной ведь всё в порядке. Я цела и невредима, и в ближайшее время умирать не собираюсь. Хотя ты поставишь меня в опасное положение, если и дальше продолжишь пережимать мне руки.
Глория испуганно и удивлённо выпустила руку сестры, на запястье которой остались чёткие следы пальцев.
– Прости…
Она и не заметила, как вцепилась в неё.
– Всё нормально. А знаешь что, Глори? Совсем скоро мы сможем поехать в горы.
– Правда? – девушка слабо улыбнулась.
– Думаю, тебе уже стоит начать собирать вещи. Мы отправимся в ближайшие несколько дней. Сейчас дела пойдут быстрее, понятно. И мы, наконец, сможем от всего этого хорошенько отдохнуть.