Убедившись, что дверь заперта, девушка бросила ключи своему слуге и приказала:
– Веди их сюда.
Пока Эквитум безмолвно выполнял поручение, зажгла фонари в допросной комнате и поставила к столу друг напротив друга два стула, однако сама не садилась.
Вскоре на один из стульев усадили потрёпанного мужчину средних лет с неприметной внешностью, всего в ссадинах и кровоподтёках после удачной поимки. Его соучастник, не менее живописно разукрашенный доблестной королевской стражей, после нежного толчка Эквитума с грохотом опустился на пол неподалёку.
Руки у обоих были связаны за спиной, а цепь на ногах позволяла делать лишь короткие шаги. Никаких попыток к бегству они не предпринимали. Оба смотрели на королеву гордо, исподлобья, с непоколебимой суровостью. Видно, ещё не догадывались, с чем им придётся столкнуться.
– Развяжи ему руки, Эквитум, – мягко сказала Фриджия. – Не хочу, чтобы между нами осталось какое-то недопонимание. – Неотрывно глядя в глаза наёмнику, она промурлыкала: – Для любого дружеского разговора нужна как минимум одна рука, не так ли?
Тут уже пришла очередь нервно сглотнуть мужчине.
Сейчас его руки были полностью свободны от пут, он мог попытаться хоть как-то исправить своё положение, но не решался даже шевельнуться. Его будто приковала к стулу невидимая давящая сила, угнетающая и подавляющая все попытки к действию. Даже голова толком не работала под взглядом чистейших голубых глаз. Сейчас эти глаза больше походили на льдинки, чем на безоблачное небо.
Девушка не улыбалась. Её лицо не выражало ни ненависти, ни сострадания, ни сожаления – ничего. Она взирала на мир подобно каменной статуе.
Несколько минут, проведённых в полном молчании под низкими сводами темниц, произвели на наёмников странное действие. Вся их гордость и непоколебимость с позором забились в дальний угол. Вместо этого осталась неопределённость, очень странная и неприятная.
Вдруг слишком резким движением руки, чтобы можно было что-то предпринять, девушка схватила запястье собеседника отнюдь не нежной женской хваткой. Сделала движение второй рукой…
Что-то тихо хрустнуло. Наёмник проглотил крик только чудом. Тут же почувствовал во рту стальной привкус крови – случайно прикусил губу. Секунду он ошарашенно глядел на свою ладонь, намертво прибитую к столу кинжалом.
Пришло понимание, пришла боль. Мужчина хрипло вскрикнул.
Он не пытался вырваться или отбиться, ведь все его жалкие попытки приведут только к тому, что он самостоятельно располовинит собственную ладонь.
Не успел пленник опомниться от первого потрясения, как его вторая ладонь уже прижималась к столешнице с занесены над ней ножом. Он инстинктивно дёрнул руку на себя в попытках избежать удара, но слишком медленно. Лезвие со скрежетом обрушилось на кончик его пальца.
Допросную комнату огласил новый крик.
Мужчина в ужасе переводил взгляд со своей руки на обрубок пальца. По руке потекла кровь. Королева снова припечатала его ладонь к столу, и на этот раз кинжал вошёл ровно в центр. Пленник тихо скулил от осознания, что так просто ему умереть не дадут.
Фриджия отвернулась от него, чтобы найти среди инструментов нужный. Безмолвно покрутила в руках тяжёлый металлический молот и вдруг с силой опустила его на палец той руки, что пока ещё была цела.
Снова душераздирающий вопль. От боли и безысходности, от собственной глупости и жадности у мужчины хлынули из глаз слезы, потекли сопли, которые он не мог даже вытереть. Оставалось только с ужасом взирать на то месиво, что осталось от его левого мизинца. Кости и мясо превратились в бесформенную кашу, и только ноготь остался целым посреди этой плоской красной лепёшки.
Девушка всё с тем же отстранённым выражением ткнула пальцем в эту кровавую кашу. Наёмник мог лишь выть и захлебываться.
– Ну что же ты, – заговорила Фриджия ледяным голосом. – Надо было заранее думать, за что берёшься. Теперь ты можешь только говорить. Расскажи мне что-нибудь полезное, и я, может быть, не стану долго тянуть с твоей смертью.
Бедняга даже при всём желании не смог бы ничего выговорить – от ужасной боли всё его тело свело, к горлу подступил ком, закрывающий дыхательные пути.
– А не захочешь говорить… – снова послышался хруст. – У нас с вами ещё много времени.
День подходил к концу, но состояние Моррита оставалось без изменений. Глория, неотлучно дежурившая у постели друга, постоянно следила за его дыханием, прислушивалась к биению сердца. Только однажды он, не просыпаясь, дёрнул головой и приподнял правую руку, но тут же уронил её обратно на постель. Девушка нашла это хорошим знаком, который она истолковала так: Моррит ещё не восстановил силы, но уже пытается шевелиться, а значит, сопротивляется, выздоравливает. Потихоньку, небольшими шажками, но он идёт на поправку. Сестра всё-таки сотворила чудо, и скоро он обязательно придёт в сознание…