Глория всей душой надеялась на это. Иногда она обращалась к богам с просьбой о помощи и всегда старалась сохранять позитивный настрой, упорно прогоняя от себя мысли «а что будет, если…». Но всё же существование возможности иного исхода причиняло девушке невообразимую боль. Не так часто, но оно проникало через её защитный купол, сотканный из хрупкой надежды, и ранило сердце своими острыми шипами-вопросами.
«А что если…?»
На город за окном опустились ранние сумерки. Снег перестал. Он ровным слоем лежал на серых улицах, крышах домов, деревьях. Небольшой парк во внутреннем дворе весь преобразился: голые унылые ветки теперь закутались в белую пушистую вуаль, спряталась и пожухлая трава, а вечнозелёная хвоя с лежащим на лапах снегом придавала всей картине ещё большую живописность. Яркий закат раскатывался в морозном воздухе пронзительным сиянием, и лучи последний раз заскользили по укрытому серебром миру.
В комнате уютно потрескивал огонь – маленький кусочек заходящего солнца. Слуги бесшумно зажигали лампы, приносили свечи, и по всей комнате постепенно распространилась особая атмосфера тепла и комфорта, которая бывает только холодными зимними вечерами.
Фиделис сидел в кресле у стены, немного мрачный, как и всегда. Он вернулся сюда сразу после того, как доставил письмо в дом Конкордия. Хозяева, конечно, были огорчены, но выразили свою горячую поддержку и желание принести пользу своей королеве.
«Вы можете рассчитывать на нашу поддержку, Ваше Величество. Наша семья окажет Вам любую помощь. Мы сделаем для Вас всё возможное и невозможное. Бесконечно преданные Вам всей душой и телом…» – таково содержание ответного письма, если вкратце. Примерно такие же мысли, судя по всему, роились в головах доброй половины жителей города. Люди были готовы выполнить любые просьбы королевы и намеревались защитить свою госпожу ценой собственных жизней.
Рави тоже дежурил в лазарете. Сейчас он стоял возле кресла Фиделиса, прислонившись спиной к стене. Они изредка переговаривались, но это было настолько тихо, что Глория не могла уловить даже обрывков фраз. То, что стражи не разговаривают при ней вслух, иногда казалось девушке немного обидным, однако в данный момент был не тот случай. Она и сама бессознательно пыталась производить меньше звуков – почти не двигалась и очень осторожно дышала. Поэтому знакомые шаги она услышала издалека.
«Фриджи, наконец-то! Где ты была?» – начала она внутренний диалог с сестрой, но вслух так ничего и не сказала, когда в комнату вошла королева. Не смея нарушать тишину, Глория только вопросительно посмотрела в глаза старшей сестры.
Фриджия теперь снова выглядела по-другому, чем пару часов назад. И дело было не только и не столько в её новом платье. Скорее, что-то внутреннее, почти неуловимое, что-то, исходящее из самого сердца, что не имеет внешних проявлений.
Фриджия подошла к младшей сестре и ласково положила руку ей на плечо, еле заметно улыбнувшись.
Сколько было боли в этой улыбке и сколько отчаяния в глазах! О, милая бедная Фриджи!
Глория с трудом проглотила ком в горле и сами собой подступающие к глазам слёзы. Взяв себя в руки, она улыбнулась в ответ дрожащей улыбкой и тихо переместилась к камину. Фриджия с тем же странным выражением прощупала пульс, прислушалась к дыханию своего слуги, провела рукой по его лбу. Потом аккуратно сняла повязки, обработала рану и перевязала чистой тканью.
«Пока без изменений, – сказала она сама себе. – Остаётся только ждать».
«Даа… – Эквитум до сих пор пребывал в лёгком удивлении, – прежде ни разу такого не случалось. Конечно, я догадывался, что и на такое госпожа способна, но… мне ещё не доводилось видеть, чтобы она теряла хладнокровие».
Некоторое время назад королева Фриджия ушла, оставив своего слугу кое-что доделать. А требовалось от него, собственно, только вынести тело. Оно без труда уместилось в обычный мешок для костей, так как королева оставила его в разобранном состоянии. Второго наёмника занесли обратно в камеру до лучших времён. После нескольких минут общения с милой дамой он самым наглым образом обмочился, потерял сознание, и работать с ним дальше стало бесполезно. Тем более, от первого собеседника девушка узнала всю информацию. Просто удивительно, до каких мельчайших подробностей человек может припомнить свою жизнь, если уметь спрашивать. А Фриджия очень хорошо это умела.